Кафе лунатиков
Шрифт:
– Взаимно, – ответила я.
Голоса стали громче, к нам бежали люди. Несколько секунд оставалось. Несколько секунд, пока нас кто-то спасет. Несколько секунд опоздания.
Рядом с Айкенсеном шлепнулась пуля – так близко, что его окатило водой. Он дернулся, и его револьвер выстрелил. Тварь бешено дернулась, но я уже нырнула за камни. Она держалась за меня, как приросшая. Мы пропыли мимо большой скалы, телепаясь в змеиной шкуре, но я сумела не отвести браунинга от Айкенсена. Выстрелы
– Айкенсен, будь ты проклят, спрячь этот дурацкий револьвер! – Раздался тяжелый плеск – наверное, Титус шлепал к нам по воде, но я не могла отвести глаз от Айкенсена.
А он отвернулся от меня в сторону всплесков. Первым до места добрался Дольф. Он высился над Айкенсеном, как кара Господня.
Айкенсен стал поворачивать к нему ствол, будто учуял опасность.
– Наведи на меня эту пушку, и я тебе ее в пасть забью, – произнес Дольф, и его голос перекрыл даже звон у меня в ушах.
– Если он наведет ее на тебя, – сказала я, – я его застрелю.
– Никто его не застрелит, кроме меня!
Титус приплюхал наконец. Он был ростом ниже всех, кроме меня, и потому ему трудно было бороться с течением. Схватив Айкенсена за ремень, он свалил его в воду, а когда тот падал, выхватил у него револьвер.
Айкенсен вынырнул, отплевываясь, кашляя и зверея.
– Зачем вы это делаете?
– А ты мисс Блейк спроси. Спроси, спроси!
Он был мокрый, низенький, но Айкенсен все равно боялся его, как детка учителя.
– Зачем? – спросил Айкенсен.
Я опустила браунинг, но не убрала его.
– С крупнокалиберным оружием та проблема, Айкенсен, что оно выдирает слишком много мяса.
– Чего?
Титус толкнул его так, что Айкенсен чуть не хлопнулся снова.
– Если бы ты спустил курок, парень, когда эта тварь вот так прижималась к мисс Блейк, ты бы убил их обоих.
– А она просто защищала эту мерзость. Сказала, чтобы я не стрелял. Вы только посмотрите на это!
Тут все повернулись ко мне. Я встала, опираясь на камни. Это создание лежало мертвым грузом, будто потеряло сознание, вцепившись руками в мой жакет. Мне труднее оказалось убрать пистолет, чем его вытащить. Холод, адреналин да еще рука этого человека, закрывающая кобуру.
Потому что именно это я и держала. Человек, с которого заживо содрали кожу, но который почему-то был жив. Конечно, это был не совсем человек.
– Это человек, Анита, – сказал Титус. – И он ранен. Не будь вы так заняты стрельбой во все стороны, могли бы разглядеть, что у вас перед глазами.
– Это нага, – сказала я.
– Кто нага? – спросил Титус.
– Вот этот человек.
–
– Быстро все из воды! – заревел голос с берега. Это был фельдшер с охапкой одеял. – Быстро, ребята, давайте все в больницу!
Я не могу сказать точно, но он, кажется, еще бурчал себе под нос “кретины проклятые!”.
– Что еще за нага? – повторил Титус свой вопрос.
– Объясню, если вы мне поможете дотащить его до берега. Я себе уже задницу почти отморозила.
– Вы себе сейчас не только задницу отморозите, – предупредил фельдшер. – Все на берег, люди, живее!
– Помогите ей, – велел Титус.
Двое помощников в форме вошли в воду и подшлепали к нам. Они подняли человека, но его руки не отрывались от моего жакета. Хватка была мертвая. Я проверила пульс у него на шее – еле заметный, но ровный.
Фельдшер тут же оборачивал одеялами всех выходящих на берег. Его напарница, худощавая женщина со светлыми волосами, глядела на нагу, блестевшего в свете прожекторов, как открытая рана.
– Что с ним случилось? – спросил один из помощников шерифа.
– С него содрали кожу, – ответила я.
– Господи Иисусе! – воскликнул один из них.
– Мысль правильная, но религия не та, – ответила я.
– Что?
– Ничего. Можете разжать ему руки?
Они не смогли. Пришлось им нести его с двух сторон, а я ковыляла сзади – его руки так и не отпустили мою одежду. Никто из нас не упал – второе чудо. А первое – что Айкенсен до сих пор жив. А если посмотреть на голубоватую кожу человека, может быть, счет чудес не ограничивался двумя.
Блондинка-фельдшерица опустилась возле наги на колени и шумно вздохнула. Ее напарник набросил одеяла на меня и на помощников шерифа.
– Когда отцепите его от себя, быстро в машину. Как можно скорее сбросить мокрую одежду.
Я было открыла рот, но он ткнул в меня пальцем:
– Либо снять мокрую одежду и сидеть в теплой машине, либо вас отвезут в больницу надолго. Вам выбирать.
– Есть, капитан! – ответила я.
– И не забывайте, – добавил он и пошел оборачивать одеялами остальных.
– А что делать с кожей? – спросил Титус. Он тоже был завернут в одеяло.
– Тащите ее на берег.
Мак-Адам спросил:
– А там точно больше нет сюрпризов?
– Я думаю, что на эту ночь нам больше наги не попадутся.
Он кивнул и вновь скользнул в воду со своим напарником. Приятно, когда с тобой не спорят. Может быть, все дело в ободранном теле наги.
Фельдшера попытались отодрать пальцы наги от моего жакета по одному. Пальцы не хотели разгибаться. Они держались, как пальцы трупа после окоченения.