Кафка на пляже
Шрифт:
– Ну, этот Джонни Уокер в тебя влез, и что ты сделал?
Тут раздался вдруг такой грохот – точно небо раскололось. Видно, молния ударила где-то рядом. Грохнуло зверски, до боли, так, что Хосино испугался за свои барабанные перепонки. А Наката, слегка наклонив голову, прислушивался к громовым раскатам и продолжал медленно поглаживать камень обеими руками.
– Кровь пролилась. Которая не должна была пролиться.
– Кровь пролилась?
– Именно. Но она к рукам Накаты не пристала.
Хосино попытался напрячь извилины, однако так и не понял, о чем толковал Наката.
– Вот разберешься
Теперь уже Наката задумался. Или просто у него было такое выражение лица.
– Может быть, не так все просто. Наката должен найти камень от входа и разобраться что к чему. А что потом будет, он, честно сказать, не знает.
– Но почему этот камень на Сикоку оказался?
– Камни везде есть. Не только на Сикоку. Да и не обязательно это должен быть камень.
– Не понял. Если камни есть везде, может, лучше было в Накано этим делом заняться? Времени бы сколько сэкономил.
Наката взъерошил свой ежик и ответил:
– Сложный вопрос. Наката слушает, слушает, что говорит камень, но пока никак не разберет. Но он думает, что надо было сюда приехать. И ему, и Хосино-сан. Надо было переехать через большой мост. В Накано, скорее всего, ничего бы не вышло.
– Еще вопрос можно?
– Да, пожалуйста.
– Предположим, ты сможешь разгадать, в чем у этого камня секрет. И что дальше? Что-то, наверное, должно случиться после этого. Какой-нибудь идиотский дух материализуется, как в «Волшебной лампе Аладдина»? Или возникнет царевна-лягушка и так нас с тобой поцелует? Или нас марсианам на корм отправят?
– Может, случится, а может, и нет. Наката же пока еще не разобрался, а без этого ясности быть не может.
– Так, может, это опасно?
– Да-да. Опасно.
– Ого… – только и сказал Хосино. Полез в карман за «Мальборо», прикурил от зажигалки. – Знаешь, что мне дед говорил? «Твое слабое место в том, что ты, не подумав хорошенько, связываешься с незнакомыми людьми». Точно, у меня с детства такой характер. Горбатого могила исправит. Ну и плевать. Все равно уже ничего не сделаешь. На Сикоку я притащился, камень добыл. И теперь взять и уехать? Нет уж. Опасно? Будем иметь в виду и постараемся этот камушек расколоть. Посмотрим, что получится. Может, на старости лет будет чего веселенького внукам рассказать.
– Хосино-сан, у меня просьба.
– Чего такое?
– Не могли бы вы приподнять камень?
– Конечно. О чем разговор.
– А то он что-то такой тяжелый стал.
– Я, понятное дело, не Арнольд Шварценеггер, но силенка вроде есть. В армии второе место в части по армрестлингу занял. И потом – ты же мне спину вылечил.
Хосино встал, обхватил камень обеими руками и попробовал приподнять, но не смог даже оторвать его от пола.
– Ого! И правда – с места не сдвинешь, – обескураженно вымолвил он. – Как же я его донес-то? Будто гвоздями к полу приколотили.
– Он же от входа. Важная вещь. Так просто не поддастся. А иначе нельзя.
В это мгновение небо один за другим располосовали причудливые серебристые зигзаги, от громовых раскатов земля заходила под ногами. «Прямо крышку с адского котла сорвало», – мелькнуло в голове у Хосино. Напоследок
Хосино поднял голову и оглядел комнату. Она показалась ему какой-то странной – равнодушно-отстраненной. Четыре бесстрастные, ставшие еще более невыразительными стены. Оставленная в пепельнице сигарета догорела, превратившись в цилиндрик пепла. Парень сглотнул, прогоняя давящую на уши тишину.
– Эй… Наката-сан!
– Да, Хосино-сан?
– Что-то у меня такое чувство… как плохой сон приснился.
– Получается, мы оба одинаковый сон видели.
– Вот-вот, – будто смиряясь с неизбежным, сказал парень и почесал мочку уха. – Дело ясное. Кунжут добавим, будет суп. Все нормально.
Хосино снова поднялся, намереваясь все-таки справиться с камнем. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание, собрался и, крякнув, приподнял камень. Правда, всего на несколько сантиметров.
– Есть чуть-чуть, – заметил Наката.
– Теперь ясно, что гвоздями не прибит. Хотя толку от этого мало, наверное.
– Да, его перевернуть надо.
– Как блин, что ли?
– Ага, – кивнул Наката. – Блины Наката любит.
– Задание понял. Чертов блин! Попробуем еще разок. Может, и сладим. Возьмемся аккуратненько…
Хосино зажмурился, сосредотачиваясь. Сконцентрировал все силы, какие у него были, поднатужился. «Вот, сейчас», – подумал он. Сейчас все решится. Если не сейчас – другого раза не будет.
Хосино взялся за камень обеими руками, схватился поудобнее, набрал полную грудь воздуха и с утробным криком рванул камень вверх. Поднял, наклонил на сорок пять градусов. Это был предел. Но каким-то чудом парень удержал камень в таком положении. Не выпуская его из рук, выдохнул – и все тело захрустело и налилось болью, от которой, казалось, кричала каждая косточка, каждый мускул и нерв. Однако бросать камень было нельзя. Снова глубоко вдохнув, Хосино издал боевой клич, но сам его не услышал и не понял, что означает этот вопль. Он стоял с закрытыми глазами, наполняясь откуда-то взявшейся силой, пришедшей из-за пределов возможностей. Силой, которой у него никогда не было и быть не могло. Мозг жадно требовал кислорода – в голове мелькнула ослепительно белая вспышка, точно вылетели предохранители; нервы плавились, растворялись. Он ничего не видел и не слышал. Лишился способности думать. Не хватало воздуха. Но несмотря ни на что Хосино каким-то немыслимым усилием сантиметр за сантиметром приподнимал свою ношу и наконец с еще одним громким криком перевернул ее. Пройдя точку равновесия, камень уступил и опрокинулся под собственной тяжестью. Финал увенчал страшный грохот, от которого задрожали стены. Похоже, ходуном заходило все здание.