Кафка на пляже
Шрифт:
– Ну и хрен с ним. Пусть говорит что хочет, пусть хоть кипятком ссыт от злости. Плевать. Вот послушай. Я эти годы еще и за других горбатился. Пахал, как муравей. «Эй, Хосино! Работать некому. Вечером надо в Хиросиму ехать. Сгоняешь?» – «О чем разговор, шеф! Конечно, сгоняю». Никаких возражений и – вперед. И вот, пожалуйста. Сам видел, что у меня со спиной. Если б не ты, еще не известно, что было бы. Это как же получается? Двадцать пять лет, работа – тоже мне… А здоровье ни к черту. Что я – отдохнуть не могу? Какие ко мне могут быть претензии? Но ты знаешь, Наката-сан…
Тут только Хосино заметил, что Наката его не слушает. Старик
– Ничего себе! – восхищенно проговорил парень. – Уже отрубился.
Не зная, как убить время, Хосино лежал и смотрел телевизор, но дневные передачи, какую ни включи, вызывали смертельную скуку. Нет, лучше прогуляться. Надо прикупить чистых трусов на смену. Он терпеть не мог стирать и предпочитал покупать по дешевке новое белье. Оплатив номер за день вперед, он попросил не будить своего попутчика: устал человек – пусть отдыхает.
– Хотя вы все равно его не добудитесь, даже если захотите.
В своем обычном наряде – кепка «Тюнити Дрэгонз», зеленые солнечные очки «Рэй-Бан», рубашка-гавайка – Хосино зашагал по улице, вдыхая ожившие после дождя запахи. Дойдя до вокзала, купил в киоске газету. Открыл спортивную страницу: как там сыграли «Драконы»? продули в Хиросиме, – пробежал глазами рекламу кино и решил сходить на новый фильм с Джеки Чаном. Самое время. Спросил в полицейской будке, где кинотеатр. Оказалось – прямо под боком, у вокзала. Купил билет, запасся жареным арахисом…
Фильм кончился. Хосино вышел на улицу; уже был вечер. Что теперь? Может, перекусить где-нибудь? Есть вроде пока не хотелось, но он все равно завернул в ближайшую сусичную. Попросил порцию суси, кружку пива, но одолел лишь половину – надо же, как устал, кто бы мог подумать…
Вот наворочался! Экая тяжесть! Устал как собака! – думал Хосино. – Совсем что-то я ослаб. Прямо как тот домик, который построил старший брат из сказки про трех поросят. Сейчас придет злой волк, дунет – и полечу я прямо до Окаямы [55] .
55
Префектура на о. Хонсю на побережье Внутреннего японского моря напротив о. Сикоку
Выйдя из сусичной, он заглянул в подвернувшееся патинко и за несколько минут просадил две тысячи иен. Ну что ты скажешь… Решив больше не искушать судьбу, парень вышел на улицу и тут вспомнил, что еще не купил трусы. «Ну и дела! А зачем тогда выходил?» Пройдя по торговой улице, он наткнулся на дешевый магазин и запасся трусами, белыми майками и носками. Грязные теперь можно выбросить. Рубашку тоже скоро придется менять, подумал Хосино, но, поглядев, какой выбор в магазине, пришел к выводу, что найти новую рубашку, которая пришлась бы ему по вкусу, в Такамацу вряд ли получится. Он и летом, и зимой носил одни гавайки, но гавайки ведь тоже разные бывают.
Чтобы подкормить Накату, если тот вдруг проснется среди ночи голодный, он купил на той же улице несколько булочек. Прихватил еще маленькую упаковку апельсинового сока. Потом зашел в банк, снял в банкомате пятьдесят тысяч иен и положил в бумажник. На счете еще прилично. Эти годы так много приходилось работать, что тратить времени почти не оставалось.
Уже совсем стемнело.
Сидя в мягком кресле с закрытыми глазами и слушая музыку, Хосино задумался. В голову лезло всякое, но больше – о себе, о своей жизни. И чем глубже он забирался в эту тему, тем больше ему казалось, что в его существовании нет никакого смысла, а он сам – всего лишь непонятно чему принадлежащая принадлежность.
Вот, к примеру, как я болел за «Тюнити Дрэгонз»! И толку-то? Ну, выиграют они у «Иомиури Джайантс» и что? Я от этого лучше стану? Ерунда все это, размышлял Хосино. И чего я тогда за них болел, почти как за родных?
Наката говорит, что он пустышка. Может, так оно и есть. А я тогда кто?С ним хоть в детстве что-то случилось, вот он таким и сделался. Но со мной-то ничего такого не было. Если Наката – пустышка, то я, получается, еще хуже пустышки. В Накате, по крайней мере, есть что-то, из-за чего я потащился с ним на Сикоку. Что-то особенное. Не понятно только, что.
Он попросил еще кофе.
– Вам понравилось? – подойдя к его столику, поинтересовался седовласый хозяин заведения. (Кстати, бывший сотрудник министерства просвещения, хотя парень этого, конечно, знать не мог. После ухода с государственной службы человек этот вернулся на родину в Такамацу и открыл кофейню, где играла классическая музыка и готовили замечательный кофе.)
– Просто супер. Аромат что надо.
– Мы кофейные зерна сами жарим. Перебираем руками, по зернышку.
– И правильно делаете. Потому и вкус такой.
– Музыка не мешает?
– Музыка? – спросил Хосино. – Не-е… Музыка классная. Не мешает. Совсем. А это кто играет?
– Рубинштейн-Хейфец-Фойерман. Такое трио. Их в свое время называли «Трио на миллион долларов». Настоящие виртуозы. Запись старая. 1941 года. Но блеск не тускнеет.
– Да уж. Настоящие вещи не стареют.
– Некоторым трио «Эрцгерцог» нравится в чуть более точном построении, в классической искренней манере. Когда играет трио Ойстраха, например, или…
– Не-е. Мне это в самый раз, – заявил Хосино. – Как бы это сказать… чувство такое мягкое, ласковое.
– Спасибо, – от имени «Трио на миллион долларов» вежливо поблагодарил его хозяин и удалился. А Хосино, смакуя вторую чашку кофе, принялся дальше копаться в себе.
Но все-таки я немного Накате помогаю. Читаю вот за него, камень этот, опять же, я нашел… А неплохо, когда от тебя толк есть. Я и не знал раньше, что это за чувство. С самого рождения. Работу забросил к чертовой матери, заехал в такую дыру, верчусь тут, непонятно зачем, как белка в колесе и ничего – не жалею.