Каин и Артем
Шрифт:
– Водки... в нутро бы стакан... И снаружи вытереть... Тогда бы я.... встал, чай...
– Вста-ать? Вы не можете встать. Вы же весь синий и пухлый, как утопленник... А водка - это можно, водка есть... я имею целую бутылку водки...
Говорили тихо, робко и очень быстро. Артём знал этот голос, но не помнил, кому он принадлежит, - которой из женщин.
– Давай, - сказал он.
И опять кто-то, очевидно избегавший его глаз, протянул ему бутылку сзади через голову. Артём, с усилием глотая водку, смотрел одним глазом в сырое и чёрное днище беляны, поросшее грибами.
Отпив более четверти бутылки, он вздохнул глубоко и облегчённо и с хрипом
– Чисто меня отделали... Но погоди... встану я! Тогда - держись...
Ему не отвечали, но он слышал шорох - точно кто-то отскочил от него - и затем стало тихо, только волны плескали да где-то далеко пели "дубинушку" и ухали. Пронзительно взвизгнул свисток парохода, взвизгнул, оборвался и через несколько секунд мрачно загудел, точно навсегда прощался с землей... Артём долго ждал отклика на свои слова, но под беляной было тихо, и её тяжёлое днище, пропитанное зеленоватой гнилью, качалось над его головой, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, точно желая с размаха упасть и раздавить его насмерть.
Артёму стало жалко себя. Он проникся ясным сознанием своей почти детской беспомощности, и вместе с тем ему стало обидно за себя. Его, такого сильного, такого красивого, так изувечили, обезобразили!.. Слабыми руками он начал ощупывать ссадины и опухоли на лице и груди у себя, а потом с горечью выругался и заплакал. Он всхлипывал, шмыгал носом, ругался и, еле двигая веками, выжимал слёзы, наполнявшие его глаза. Они, крупные и горячие, лились по его щекам, текли ему в уши, и он чувствовал, что от слёз внутри его как бы что-то прочищается.
– Ладно!.. Погодите!..
– бормотал Артём сквозь рыдания.
И вдруг услышал, что где-то близко и точно передразнивая его - тоже раздаются заглушаемые рыдания и шёпот.
– Кто это?
– грозно спросил он, хотя ему было страшно чего-то.
Ему не ответили на вопрос.
Тогда, собрав все силы, Артём повернулся на бок, зверем зарычал от боли, приподнялся на локти и увидал во мгле маленькую фигурку, сжавшуюся в комок у борта беляны. Обняв свои колени длинными и тонкими руками, этот человек прижал к ним голову, а его плечи дрожали; Артёму показалось, что это подросток-парнишка...
– Иди сюда!
Тот не послушался, продолжая трястись, как в лихорадке. У Артёма от боли и страха пред этой фигурой помутилось в глазах, и он завыл:
– Иди-и!
В ответ ему посыпался целый град дрожащих, торопливых слов:
– Что же я вам сделал худого? За что вы на меня кричите? Разве я не вымыл вас водой, и не напоил, и не дал вам водки? Не плакал я, когда вы плакали, и не было, больно мне, когда вы стонали? О бог мой и господь мой! Даже и доброе моё только муки несет мне! Что я сделал худого душе вашей или телу вашему? Что могу я сделать вам худого - я! я! я!
И, оборвав свою речь тремя воплями, этот человек замолчал, схватился за голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону, сидя на земле.
– Каин? Это... ах, ты!
– Ну и что?
– Ты? Ну-у! Всё это - ты? А-яй! Ты поди сюда. Ну, - чудак ты!
Артём растерялся от неожиданности и вместе с тем почувствовал, что в нём вспыхнула какая-то радость. Он засмеялся даже, когда увидал, как еврей на четвереньках робко ползёт к нему и как боязливо мигают маленькие глазки на смешном лице, знакомом Артёму.
– Смело иди! Ей-богу, не трону!
– счёл он нужным ободрить еврея.
Каин подполз к его ногам, остановился и стал смотреть на них с такой боязливой и просительной улыбкой, точно
– Ну!.. вот так ты! И всё это ты делал? Кто тебя прислал - Анфиса? допрашивал Артём, едва ворочая языком.
– Я сам пришёл!
– Са-ам? Врёшь!
– Я не вру, не вру!
– быстро зашептал Каин.
– Я сам пришёл пожалуйста, поверьте мне! Я расскажу, как я пришёл. Вот слушайте, - я узнал об этом в Грабиловке... Я пью чай и слышу: Артёма ночью забили до смерти. Я не верю - пхэ! Разве можно вас и забить до смерти? Я посмеиваюсь себе. "О, думаю, глупые люди! Этот человек - как Сампсон, кто из вас может одолеть его?" Но они всё приходят и говорят: забили, забили! И ругают вас, и смеются... Все рады... и я поверил. И узнал, что вы - тут... Уже приходили сюда смотреть на вас и говорили, что мёртвый вы... Я пошёл и пришёл, и увидел вас... вы стонали. Я думал, видя вас, - самого сильного человека в свете - вот убили его!.. Такая сила, такая сила. Мне стало - извините жалко вас! Я подумал, что нужно омыть вас водой... и сделал так, а вы от этого стали оживать... Я обрадовался этому... ох, как я рад был этому... вы не верите мне, да? Потому что - я жид? да? Но нет, вы поверьте... я скажу вам, почему я обрадовался и что думал... я скажу правду... вы не рассердитесь меня?
– Вот те крест!.. убей меня гром!
– с силой побожился избитый красавец.
Каин подвинулся ещё ближе к нему и ещё понизил свой голос.
– Вы знаете, как хорошо мне жить? Вы знаете это, да? Разве - извините я не терпел от вас побоев? И разве вы не смеялись над пархатым жидом? Что? Это - правда? А! Вы извините мне мою правду, вы поклялись. Не сердитесь! Я только говорю, что вы, как и все люди, гоняли жида... За что, а? Разве жид не сын бога вашего и не один бог дал душу вам и ему?
Каин торопился, бросал вопрос за вопросом, не ожидая ответов на них; в нём вдруг заклокотали все те слова, которыми он отмечал в своём сердце нанесённые ему обиды и оскорбления; ожили в нём все они и вот лились из его сердца горячим ручьём. Артёму было неловко перед ним.
– Слышь, Каин, - глухо сказал он, - брось это! Я тебя... ежели я тебя пальцем теперь трону... или кто другой - разобью в куски! Понял?
– Ага!
– торжествуя, вскричал Каин и даже чмокнул языком.
– Вот! Вы предо мной виноваты... извините! Не рассердитесь на меня за то, что знаете, что виноваты предо мной! Я говорю - виноваты, но ведь я знаю, о! я знаю, вы меньше других виноваты!.. Я понимаю это! Все они только на меня плюют своей скверной слюной, вы же - на меня и на всех их! Вы многих обижали хуже, чем меня... Я тогда думал: "Вот этот сильный человек бьёт и оскорбляет меня не за то, что я жид, а за то, что я, как все они, не лучше их и среди них несу свою жизнь..." И... я всегда со страхом любил вас. Я смотрел на вас и думал, что и вы можете разорвать пасть льва и избить филистимлян... Вы били их... и я любил смотреть, как вы делали это... И мне тоже хотелось быть сильным... но я - как блоха...
Артём хрипло засмеялся.
– Вот уж верно - как блоха!..
То, что говорил ему Каин, он почти не понимал, но ему было приятно видеть около себя маленькую фигурку еврея. И под возбуждённый полушёпот Каина в нём медленно слагались свои думы:
"Сколько теперь часов? Чай, поди-ка, около полудня. А ни одна, небось, не идёт навестить мила друга... А вот жид пришёл... помог, говорит - люблю, а я его обижал, бывало... Силу хвалит... Вернётся ли она? Господи, кабы вернулась!"