Каинова печать
Шрифт:
— Что не так?! — неожиданно, громко и с открытым недовольством рявкнул Вердельит, обращаясь к, казалось бы, пустому месту.
— Правило доброволия было соблюдено, — зазвенел чистый голос ангела, так и не видимого для человеческого взора. — И всё же деяние сие…
— Это деяние показывает, насколько мне не нравится, когда кто-то настойчиво навязывает своё мнение! — грозно перебил демон, но хранитель порядка из подразделения Рая не страдал робостью, а потому осуждающе залепетал:
— Разве вас не называли Богом? Не ваши ли догмы разносились язычниками словно чума?
— Так я же не говорю, что сам себе настолько
Он вживую сдирал, пользуясь ветвями и листьями как хирургическим инструментом, ненужные мышцы и органы, высвобождая нервную систему. Выделяя её из прочей биологической массы. А затем начал неторопливо сплавлять эту массу с древесиной.
— Лешие, энты, дриады, древни… Как только не называли моих слуг, — пробормотал демон, любуясь получающимся результатом.
Ствол принял более гуманоидные очертания и снизил рост до двух с небольшим метров. Его корни вышли из-под земли, частично отпали, частично укоротились до размеров мощных кривых лап. Чрезмерно длинные верхние конечности жались к этому сохраняющему женственные очертания телу также, как у зародыша. На голове, вмещающей в себя почти незатронутый человеческий мозг, даже осталась лицевая часть черепа. Правда кожа на ней несколько посерела, ибо кровь в капиллярах заменил тягучий питательный сок.
Конечно, дерево не обладало достаточной пластичностью для движения и не могло принять столь сложную органику, как нынешний трансплантат, поэтому Вердельит вмешался и в его структуру.
Любой предмет в мире имеет информацию о самом себе. Камень знает, что он жёсткий. Что при ударе с определённой силой может раскрошиться. Что при высокой температуре должен расплавиться. Демон умело перенаправил привычные связи и, чтобы не тратить на сохранение требуемых свойств собственные силы, замкнул систему на кристалле душ.
— Хозяин, — вымолвило существо скрипучим голосом и замолкло.
Оно создавалось не для речей, а потому могло издавать всего лишь несколько слов.
Фраза «Я хочу умереть» так и осталась непроизнесённой.
Свои планы Ахрисса вынашивала уже достаточно времени, чтобы проявить нетерпение, ведь сдержанность и флегматичность Аворфиса так и оставались непоколебимыми. И это при том, что путей для достижения целей у неё имелось предостаточно, ибо демонессе не столь важно было, что именно послужит небольшим спотыканием в привычной невозмутимости. Она желала результата — нечто должно было нарушить эпическое спокойствие барона.
И точка.
Собственно, осознав, что обычные приёмы затянут процесс на столетия, а то и дольше, наместница Крудэллиса перешла к более активным и несколько рискованным действиям. Этого требовала текущая в её жилах горячая кровь. И именно она же и подсказала, на каком поступке стоит остановиться. Умением, основанным на вызывании в объекте сводящего с ума вожделения, род суккубов обладал в полной мере.
Конечно, у решения был и минус. Её «объекту» не составило бы труда защититься от прямого или косвенного подобного воздействия на него. Однако Ахрисса рассчитывала, что несмотря на то, что Аворфис и был её старше, он всё же упустил предостаточно жизненных моментов, делая карьеру в канцелярии Ада. Вряд ли ему (с таким-то характером!) доводилось страдать от настырных поклонниц.
— Желаете чего-нибудь? — мягко поинтересовалась демонесса, хотя уже подала знак слугам.
— Нет, благодарю. Мне хотелось бы обсудить дела без задержек, Ваше превосходительство.
С этими словами он выжидающе уставился на неё холодным взором лиловых глаз Ал’Берита. Вот только несмотря на то, что зрение Аворфиса нельзя было назвать прекрасным, демон не исправлял его до изначально положенного природой уровня. И в дополнительное отличие от наместника Аджитанта в них не светилось огонька задора от предвкушения вероятной игры. Папка же в руках и вовсе напомнила ей некий щит, а потому Ахрисса легонько рассмеялась:
— Я не дам вам шанса упрекнуть меня в отсутствии гостеприимности. Как коллегам, нам предстоит сотрудничать ещё долгое время, и мне не хотелось бы, чтобы это стало неким бременем. Поддержание ненавязчивых дружеских отношений во многом облегчает совместную работу, господин Аворфис.
Она самостоятельно налила себе из кувшина в стакан напиток и поставила сосуд на место. Настаивать ей было не с руки, объекту следовало немного расслабиться, и потому Ахрисса продолжила свою речь:
— Мне известно, что это не соответствует всей строгости делового этикета. Но полагаю, вы заметили, что именно так я и предпочитаю вести дела?
— Заметил, Ваше превосходительство. И соглашусь, ваши слова определённо имеют резон. И всё же не хотелось бы злоупотреблять вашим обществом, растрачивая ваше время впустую. Тем более, что и моего внимания ожидают некоторые иные вопросы… Мы можем приступить к обсуждению?
— Хорошо, но только если и вы пойдёте мне навстречу в моих капризах, — Ахрисса доброжелательно пододвинула к нему вазу с фруктами и орехами — всем тем, в чём на первый взгляд не следовало ожидать никакого подвоха. Однако состав столь разнообразной композиции отличался постоянством в одном единственном веществе.
— Не смею отказать вам, — вежливо ответил Аворфис ровным тоном и, состроив официальную полуулыбку, ещё сильнее выпрямил спину, чтобы максимально выставить формальность согласия напоказ. Затем он раскрыл свою папку и, всё-таки взяв крошечный орешек, перешёл к цели визита. Ахрисса скучающе постаралась вникнуть в задумку второго заместителя наместника Аджитанта, но её как-то больше занимал вопрос, что угощение хоть и переместилось из вазочки в руку барона, однако так там и осталось.
— Верно ли, что сказанное удовлетворяет и вашим интересам, как наместнице Крудэллиса? — сделал завершающий виток в своей краткой, но весьма содержательной речи Аворфис.