Каинова печать
Шрифт:
— Я... — На самом деле Марка заботила ее женская прелесть, но он не мог признаться в этом. — Я не знаю.
Карла выпрямилась и отодвинулась, смущенная силой собственного возбуждения и странным вопросом, который заставил ее опомниться.
— Если ты передумал, скажи сейчас. Расстанемся, пока я не успела привязаться к тебе.
Она не узнала собственного голоса, в котором звучало нетерпение, почти никогда не вырывавшееся наружу. Виной тому был страх, от которого волосы вставали дыбом.
—
— Ты знал это давным-давно.
У Марка не было выбора. Пусть остается при своем заблуждении.
— Карла, я давно умер бы, если бы не ты.
— Я ничего не понимаю! Ты любил меня, хотел, чтобы мы поженились, но, как только это случилось, повел себя странно. Как будто мы чужие. — У нее дрогнул голос. — Почему ты не веришь, что я люблю тебя? Уайтхед, за что ты меня мучаешь?
В ее голосе звучали гнев и печаль. Темные стекла не мешали Марку видеть ее глаза, блестящие от непролитых слез.
Марк кончиками пальцев погладил ее нежные веки. Что он такого сделал? Почему эта женщина смотрит на него как на полоумного?
— Я забыла, что ты теперь зрячий... — Она отвернулась, и рука Марка опустилась. Он больше не видел ее лица, скрытого шелковыми кудрями. — Все твои слова и поступки говорят, что я больше не знаю тебя. Ты не выносил слезы и всегда злился, когда кто-то плачет.
— Значит, я был последним подонком.
— Что? — Карла задохнулась от неожиданности.
— Все когда-нибудь плачут.
У нее вырвался короткий дрожащий смешок.
— Ты — никогда.
— Неправда. Я тоже человек. — Однако в данный момент он этого не чувствовал.
Пытаясь разрядить напряжение, Марк попросил рассказать, как она провела день, и от души позабавился, когда Карла изобразила в лицах визажистов.
— Это было здорово. — Она зевнула. — Вроде бы ничего не делала, а устала ужасно... Ну а теперь ты расскажи про свои процедуры.
— Стоит ли? — За притворной неохотой скрывалось облегчение — он едва не оттолкнул ее, но все же сумел вернуть.
— Стоит, — твердо сказала Карла. — До мельчайших подробностей.
Он припомнил мучительную ноющую боль в восстанавливающихся мышцах и оглушительную, слишком быстро наваливающуюся усталость. Однако все это было чепухой по сравнению с радостью видеть.
— Самая хорошая новость — это слова физиотерапевта, что дела у меня идут на лад. — Марк умолчал о том, что сеансы физиотерапии требовали от него предельного — а иногда и запредельного — напряжения. Однако им двигала решимость поскорее выйти отсюда, разоблачить обман и наконец обрести собственное имя; этого было достаточно, чтобы преодолеть любые препятствия.
— Нам нужно составить план. — Карла снова уперлась локтем
— А куда бы тебе хотелось? — Это не имело значения. В первый же вечер вне больницы Карла узнает правду. Он снова заживет своей жизнью.
— Мне? Да куда угодно: в лес, к водопадам, на побережье... — Она задумалась. — Словом, все равно. Но я знаю, что тебе ближе город и ночная жизнь. Решай сам.
— Леса? Водопады? — Губы Марка тронула задумчивая улыбка. — Так ты против отдыха в большой компании?
— Мы уже целую вечность торчим у всех на виду, как золотые рыбки в аквариуме. Самым большим удовольствием для меня будет возможность весь день валяться в постели и есть и пить то, что нравится.
— По-моему, в постели можно заниматься кое-чем поинтереснее. — Эти слова вырвались у Марка сами собой, когда бедро Карлы коснулось его руки.
На ее лице расцвела улыбка.
— Вот как? Может, покажешь? — Его вновь охватило желание, которое тут же угасло, когда Карла коснулась его губ и прошептала: — Кларк...
— Может быть. — Черт побери! Нельзя позволять Карле думать, что он тот человек, которого она любит.
— Понятно... — ответила она, разочарованная тем, что барьер, почти исчезнувший под натиском эмоций, был восстановлен с помощью одной сухой короткой фразы.
— Я загляну к тебе утром, перед тем как поеду за контактными линзами, хорошо? А к обеду тебя придет навестить Сьюзен. — Она быстро чмокнула его в губы, пошла к двери и на пороге еле слышно произнесла: — Постарайся не слишком грубить ей после своих занятий...
— Я никогда не грублю! — намеренно резко ответил он.
Тихий, но веселый смешок Карлы заставил его успокоиться. Она прислонилась к дверному косяку.
— Уайтхед, медовый месяц мы можем провести в любой точке земного шара! — Ее лицо озарила очаровательная дерзкая усмешка.
— Вот как?
— Да. Поскольку теперь деньги для нас не проблема.
— Деньги? — Марк готов был нахмуриться, но тут же улыбнулся. — Твои деньги, верно? — Неужели он приблизился к разгадке того, почему Кларк решил жениться на Карле?
— Нет... — Она потрясла головой так, что локоны рассыпались по плечам. — Что, опять не помнишь?
— Нет.
— Это было за день до аварии. — Она вернулась в палату и снова села на кровать. Карла мало что смыслила в финансовых вопросах и поэтому импровизировала, стараясь оживить память мужа словами, которые слышала от него же: — Изрядный куш... Мы сорвали его. — Она замешкалась. —Большой? Так было, да?
— Сорвали? — Марк ощутил острое беспокойство. Значит, Кларк снова взялся за свое? Иногда он выигрывал, но чаще было наоборот.