Как боги. Семь пьес о любви
Шрифт:
Юрий Юрьевич. Ого! Болик, может, отстегнем крупнейшего специалиста?
Болик. Нельзя. Он буйный.
Елена. Уходите! Я прошу…
Юрий Юрьевич. Хорошо, я покупаю вашу квартиру за двойную цену. На эти деньги можно купить две квартиры — и разъехаться.
Лидия Николаевна. А мы не хотим разъезжаться! Это квартира моего отца…
Юрий Юрьевич. Папа тоже был профессором?
Лидия Николаевна. Нет, он был замнаркома
Юрий Юрьевич. А где сын?
Елена. Папа на работе.
Юрий Юрьевич кивает Болику. Тот начинает обыскивать квартиру, заглядывает в прихожую, на кухню, в ванную, скрываясь в комнатах.
Юрий Юрьевич. Он у вас по ночам работает?
Елена. Нет, по утрам, но выезжать приходится с вечера… Уходите! Я вас прошу.
Юрий Юрьевич. Экая вы, Елена Константиновна, негостеприимная! А может быть, мне у вас нравится!
Елена. Что вам от меня еще нужно? Вы меня выгнали с работы. Теперь вломились в мой дом…
Возвращается Болик, ведя за руку упирающуюся Марину.
Болик. Вот, в спальне пряталась.
Марина. Ничего я не пряталась. Мама, кто это?
Юрий Юрьевич. Это ваша дочь?
Лидия Николаевна. Невестка. Бывшая. Марина, я же просила…
Елена. Мама, это Юрий Юрьевич…
Лидия Николаевна. Он хочет купить нашу квартиру. За двойную цену.
Марина. Юрий Юрьевич… Много о вас слышала! Рада познакомиться!
Юрий Юрьевич (целует руку). Мадам! Может, вы уговорите этих странных людей продать мне квартиру за двойную цену!
Марина. А вы не шутите?
Юрий Юрьевич. Нисколько. Вопрос жизни и смерти. Плачу наличными.
Марина. Прекрасно! Разъедемся, наконец…
Лидия Николаевна. Ты никогда не любила наш дом!
Марина. Это вы никогда ничего не любили, кроме своего дома!
Юрий Юрьевич. Ну, продаете?
Все хором (кроме Марины). Нет!
Юрий Юрьевич. Болик, посмотри на них. Запомни! Это старые русские. Они скоро вымрут, как мамонты. А в энциклопедии будет написано: «вымерли, потому что не умели жить». У них покупают халупу за двойную цену, а они еще кочевряжатся. В последний раз спрашиваю!
Все хором (кроме Марины). Нет!
Юрий Юрьевич. Тогда будем считать, что это самозахват. Я террорист, а вы мои заложники.
Болик. Руки за голову! Лицом к стене!
Все встают у стены, кроме профессора.
Федор Тимофеевич. Молодой человек!
Болик. Молчать!
Федор Тимофеевич. Что?! Я немцев не боялся, а тебя, сопляк…
Профессор срывает со стены пику, хочет метнуть в обидчика, но размахнуться не может, так как прикован почти под самым потолком.
Болик (выхватывает пистолет). Стрелять?
Юрий Юрьевич. Откуда я знаю! Ты же школу телохранителей кончил — не я.
Болик (вспоминая инструкцию). Так. Ага! Сначала предупредительный в воздух… (Поднимает пистолет.)
Лидия Николаевна. Ни в коем случае: там у нас итальянская газета офис снимает. Будет международный скандал!
Болик. Тогда — по ногам…
Марина. Внизу у нас опорный пункт охраны порядка. Там участковый дежурит.
Юрий Юрьевич. Благодарю, мадам, вы единственный здравый человек в этом доме.
Болик. Тогда остается — на поражение.
Федор Тимофеевич. Стреляй, фашист!
Елена. Дедушка! Юрий Юрьевич! Не надо на поражение! Оставайтесь. Делайте, что хотите…
Профессор опускает пику. Подходит Болик, отбирает у него колющее оружие и передает шефу.
Юрий Юрьевич (осматривая пику). Что хотим? Кофе хотим.
Марина. Двадцать долларов.
Юрий Юрьевич. Недешево. Вы деловая женщина. Но я бывал в местах, где чашечка стоит пятьдесят… Болик, кофе будешь?
Болик. На работе не пью. Могут подмешать. Я за ваше тело отвечаю.
Марина уходит на кухню.
Федор Тимофеевич. А за вашу душу кто отвечает?
Юрий Юрьевич (разглядывая пику). Дедушка, душа по нашим временам — это роскошь, как часы «Роллекс» с бриллиантами. Мало кому по карману… Копье африканское? Сколько стоит?
Лидия Николаевна. Нет, это пика. Казачья. Мой отец Николай Ферапонтович служил в гражданскую войну в красном полку имени Степана Разина. (С гордостью указывает на портрет.) Это его пика!