Как бы волшебная сказка
Шрифт:
– Да.
Итак, это случилось. У нас были «свидания», как это называют старики. Свидания бывают разные. Разница в том, ухаживаешь за девушкой или просто пытаешься ее трахнуть. Во всяком случае, я считаю, что такая разница есть.
Мы пошли в кино, и я не видел, что происходит на экране, хотя глаза мои были широко открыты. Тара на соседнем сиденье – вот и все, что я чувствовал. Запах ее волос. Она была не первой моей подружкой. Я разбирался в этих делах. Но я был как парализован. Потом мы взялись за руки, и я был на седьмом небе от счастья.
Когда мы вышли из кино, я поцеловал ее. Если бы в тот миг она попросила меня спрыгнуть со скалы,
Однажды я вырубил парня, который лапнул ее за зад. Это произошло на дискотеке. Обычное дело, когда ты в таком возрасте, не так ли? Надо уметь постоять за свою девчонку. В другой раз какой-то малый заговорил с ней чересчур приветливо, и я отметелил его. Питеру пришлось встать между нами, и я угодил ему в челюсть. Малого увезла «скорая», и его родители хотели засадить меня в тюрьму, но ничего у них не вышло. Только Тара сказала, что, если я не прекращу, она порвет со мной, и я знал, это не просто слова; пришлось смирить ревность, что, наверно, не так плохо.
Нас стали приглашать выступить, и она обычно смотрела на меня, когда я выходил на сцену. Стояла впереди, скрестив руки на груди, и глядела снизу на меня. Говорила другим девчонкам, что я – ее парень. Мне это нравилось.
Как бы то ни было, она забеременела, и это создало проблему. Сохранять или нет.
О, я знал, чего мне хотелось. Душа моя не сомневалась. Я хотел, чтобы мы оставили ребенка, поженились, завели еще полдюжины малышей, похожих на нее. Шесть крохотных девчушек, если бы решал я. Будущее рисовалось мне таким: дом, жена, малышня, сад, собаки. Что еще надо?
У Тары был иной взгляд на будущее. Питер был готов свалить в университет. Уже получил уведомление о зачислении в Уорикский. Это было не для меня; я связывал свое будущее с гитарой, но у Тары была мысль последовать за братом. Она была умна, учеба давалась ей легко. И сказала, что хочет действовать по примеру Питера.
– И что тогда? – спросил я ее. – Тебе еще два года ждать, пока сможешь поступать, плюс три года в колледже, в итоге пять лет. А после что?
– Кто знает? – ответила она. – Не люблю загадывать наперед.
– Но как ты все это совместишь? Ты носишь ребенка. Как ты будешь справляться, когда у нас появится малыш?
– В том-то и дело, – сказала она. – В том-то и дело.
Она никогда прямо этого не говорила, но хотела избавиться от него. Не желала быть связанной в шестнадцать лет. Я называл ее убийцей, мясником и так далее в том же роде. Глупые, дикие, скверные слова, лучше бы я их не говорил. Помните, я сам был еще ребенок. Не думал головой, хотя тогда не понимал этого.
Она плакала. Мы страшно ругались.
Затем однажды я отвез ее на своем драндулете в Аутвудс. Мы часто ездили туда, чтобы побыть одни. Цвели колокольчики, и я думал, если мы погуляем по лесу, взявшись за руки, все в конце концов утрясется. Но мы снова разругались, я, должно быть, наорал на нее, она заплакала и убежала в лес.
До конца дня я пытался найти ее. Думал, она появится: иначе как она собиралась вернуться домой? Я искал ее до тех пор, пока не начало темнеть, а потом мне стало тревожно, я доехал до ближайшего телефона и позвонил ей домой. Ее мать сказала, что она уже два часа как вернулась и ушла снова. Я-то догадался,
На другой день я позвонил ей. Звонил неоднократно, но каждый раз ее не оказывалось дома. Я пошел к ней, но ее отец сказал, что она куда-то вышла и он передаст, чтобы она перезвонила. Я знал, что она просто отказывается видеть меня, – Питер объяснил, что она дома, но не хочет разговаривать со мной.
А потом я услышал, что она снова отправилась в Аутвудс и пропала.
Приехала полиция и стала спрашивать, что я знаю. Я все им рассказал, и они уехали. Затем я пошел домой к Питеру. Его мать и отец всегда были для меня как вторые родители – они страшно волновались. Захотели узнать, из-за чего мы с ней спорили. Я не мог сказать им правду, что из-за беременности, – Тара им ничего не говорила. Более того, ей было всего шестнадцать, и Делл живьем содрал бы с меня кожу, если б узнал. Так что я сказал, что из-за другого парня, с которым она встречалась.
Питер посмотрел на меня. Он ни на секунду не поверил.
Тогда я сказал: ладно, не из-за того, что встречается, просто один парень глаз с нее не сводил, и Питер принял это за чистую монету, зная, насколько я ревнив.
Потом, пару дней спустя, полиция затеяла прочесывать лес, и мы тоже пошли помогать. Жутко бледный Делл, заметно трясущаяся Мэри, Питер с плотно сжатыми губами – все мы туда поехали. Полиции было как ежевики в сентябре, их созвали из соседних районов: были и с собаками, и много женщин-полицейских, а кроме них – наши соседи и знакомые, с палками, чтобы шарить по земле и ворошить в кустах, и у меня было тяжелое чувство. Можно сказать, все оглядывались на меня и говорили тишком, как водится, мол, он ее дружок, ее парень. Боже, все были там, совершенно чужие люди пришли помочь, после того как ее фотографию напечатали в местной газете и показали в вечерних новостях на местном канале. Сотни людей, и все мы двигались сплошной линией, растянувшись через Аутвудский лес, между деревьями, топча погибающие колокольчики.
Нашли ее велосипед.
Слышу, один фараон говорит другому, что, мол, похоже, кто-то пытался спрятать велосипед в кустах, среди мелкой поросли, и при этом косится на меня, утирает пальцем нос и идет дальше. И я понял; я понял в ту минуту, куда они хотят повернуть.
Мы медленно, шеренгой, прочесываем Аутвудс. Проверяя каждый дюйм, каждый куст, каждую впадину в земле, смотрим за каждой скалой. Уже начинает смеркаться, и тогда полиция останавливает нас. Говорят, что продолжат искать с фонарями, но мы должны разойтись по домам. Делл садится за руль. Предлагает подбросить меня до дому. Мэри на переднем сиденье, я с Питером на заднем. И молчим всю дорогу.
Я глаз не сомкнул той ночью. Пялился в темноту. Отец храпит в соседней комнате. Не с кем поговорить. Мать умерла, когда мне было девять. Я просидел всю ночь, пытаясь понять, куда Тара могла деться, но тем же вопросом меня мучили Делл и Мэри: куда она могла деться?
Ответа у меня не было.
Утром сплю я на диване, и вдруг кто-то забарабанил в дверь. Отец ушел на работу, открыть некому, кроме меня. В одних трусах иду к двери. Снова полиция. Не проеду ли я с ними в участок?
Я оделся, и они отвезли меня в участок. Мне еще нет восемнадцати, так что они не могут, говорят, допрашивать меня без адвоката. Какой еще адвокат, говорю, не нужен мне адвокат. Вы не против, если мы снимем у вас отпечатки пальцев? Нет, не против, пожалуйста, снимайте. Мне скрывать нечего.