Как было на самом деле. Уленшпигель и Гулливер. Анти-евангелия XVI-XVIII веков
Шрифт:
Напомним, что, согласно нашей реконструкции, знаменитый император Карл V – это отражение хана-царя XVI века – Ивана Васильевича IV Грозного – на страницах западноевропейских летописей, см. нашу книгу «Западный Миф», гл. 3. А «освободительные войны» XVI века на территории Западной Европы – это, на самом деле, мятеж западных провинций Великой = «Монгольской» Империи против центральной власти Руси-Орды. В итоге, начались Ливонские войны, которые был вынужден вести Иван «Грозный», защищая целостность Империи. В целом эти войны оказались для него неудачными.
1.7. Сегодня длительный успех истории Уленшпигеля представляется весьма странным. В чем тут дело? Неужели людей xvii – xviii веков так восхищали
В общем, для Тиля – около четырехсот лет успеха. Который перешел потом в почтительное скучноватое уважение. Но тогда возникает резонный вопрос: а что же так восхитило читателей XVII–XVIII веков в балаганной истории этого якобы германо-фландрского плута, обманщика и бродяги? Неужели постоянно звучащая и одна из самых ярких тем этой «легенды», а именно, испражнения Уленшпигеля, описанные подробно, с большим вкусом и яркими деталями? Приведем пример, чтобы читатель смог составить собственное представление.
«А при епископе состоял один доктор, он мнил себя очень ученым и мудрым, за что придворные его недолюбливали. Этот доктор отличался тем, что не терпел возле себя дураков. Вот и говорит он епископу и его советникам: «При знатном дворе надо держать мудрых людей, а не дураков. На это есть много оснований». Рыцари и придворные отвечали, что мнение доктора неправильно…
Приходят после этого придворные к Уленшпигелю, и начинают с ним договариваться, и просят, чтобы он придумал хитрость, дабы доктор получил воздаяние за свою мудрость… Услыхав это, Уленшпигель сказал: «Хорошо»…
Вскоре он это придумал… перерядился и выдал себя за врача, так как доктор, состоящий при епископе, часто бывал нездоров и много лечился… И вот начинают они разговаривать, и доктор говорит лекарю (Уленшпигелю – Авт.), что если он поможет ему вылечиться, то получит щедрую плату. Уленшпигель ответил ему в таких словах, как это принято у медиков, и предложил доктору провести с ним ночь в одной постели. Так он якобы лучше поймет, отчего недужит больной. «Я хочу вам кое-что дать перед сном, от чего вы пропотеете, а пот покажет, что у вас за болезнь», – сказал Уленшпигель. Доктор выслушал все и поверил ему. Он улегся вместе с Уленшпигелем в постель, решив, что все, что ему сказал Уленшпигель, не иначе как чистая правда.
А Уленшпигель дал доктору СИЛЬНОЕ СЛАБИТЕЛЬНОЕ СРЕДСТВО, и доктор думал, что его от этого пот прошибет, он не знал, что это сильное слабительное. Уленшпигель же взял выдолбленный камень, ВЛОЖИЛ В НЕГО КУЧКУ СВОЕГО КАЛА и положил камень вместе с дерьмом на доски кровати между доктором и стеной. Доктор лежал ближе к стене, а Уленшпигель – с краю кровати. Так доктор лежал, и, как только повернулся к стене, ударила ему в нос вонь от дерьма, которым был начинен выдолбленный камень, и он был вынужден повернуться к Уленшпигелю. Но как только доктор к нему повернулся, Уленшпигель ПУСТИЛ ШЕПТУНА, ТАК ЧТО СРАЗУ ЗАВОНЯЛО. Доктор вновь повернулся к стене – снова вонью несет от камня. И так шутил Уленшпигель с доктором чуть не полночи. А тут еще стало действовать слабительное – быстро, сильно, без удержу, так что доктор ВЕСЬ ОБМАРАЛСЯ И ВОНЯЛ УЖАСНО.
Тогда Уленшпигель сказал доктору: «Почтенный доктор, как долго же воняет ваша испарина! Как вы себя чувствуете, так сильно потея? Ведь страсть как воняет»… Уленшпигель сказал: «Полежите тихо, я пойду достану огня, посмотреть какой у вас вид». Между тем, поднимаясь, Уленшпигель тоже НАЛОЖИЛ В ПОСТЕЛЬ и сказал: «Увы, мне стало плохо, это я от вас заразился». Доктор лежал и так занедужил, что мог с трудом повернуть голову. Он благодарил бога, что лекарь от него удалился, – теперь он хоть немного глотнул воздуха, ибо, когда он ночью хотел встать с постели, Уленшпигель его удерживал, не давая ему подняться, и говорил, что доктор должен сперва хорошо пропотеть. И вот теперь Уленшпигель встал, вышел из комнаты и убежал совсем. Между тем
Надо признать, что этот сюжет – ярко пахнущий, запоминающийся. Написан талантливо. Причем подобных фрагментов «с дерьмом» в Народной Книге много. Ниже мы еще будем вынуждены вернуться к этому. Оказывается, такая яркая «вонючая» направленность Народной Книги отнюдь не случайна и интересна. Конечно, сегодняшние историки и восторженные писатели вроде Ромен Роллана уверяют нас, будто читатели XVII–XVIII веков искренне восхищались подобными «народными шутками». Таков, дескать, был «варварский стиль той грубоватой эпохи» и т. п. Усомнимся. Конечно, «тема навоза» далеко не единственная в Народной Книге про Уленшпигеля. Но она – одна из наиболее выпуклых. Неужели она столь долго повергала в восторг западных европейцев? Причем настолько, чтобы (как и в случае с Фаустом, Пантагрюэлем и Дон Кихотом) в Европе XVII–XIX веков об Уленшпигеле были написаны самые разные пьесы. А также ставились спектакли и балеты. И чтобы в XIX веке композитор Рихард Штраус написал симфоническую поэму «про Уленшпигеля». И чтобы в XX веке режиссеры продолжали ставить спектакли и кинофильмы об Уленшпигеле. Конечно, как мы объяснили выше, начиная с романа де Костера второй половины XIX века, восхищение Уленшпигелем можно частично объяснить выдуманной задним числом революционной деятельностью героя. Но ведь ранее XIX века ни о каком «революционере Уленшпигеле» никто ничего не знал. В XVII–XVIII веках восхищались ЧЕМ-ТО ДРУГИМ. Вот в этом мы и хотим разобраться.
1.8. Новая Хронология объясняет причины популярности истории Уленшпигеля
Скорее всего, истинная причина такой популярности была совсем в другом. В основе истории Уленшпигеля (как и Дон Кихота, Фауста, Пантагрюэля) лежало нечто иное, по-настоящему серьезное, а вовсе не детские и часто развязные анекдоты. Какие-то действительно крупные события, важные для тогдашнего средневекового мира, имевшие заметные социальные последствия, породившие сильные общественные течения, важность которых частично сохраняется до сего дня.
Обратимся к самой Народной Книге. Берем в руки стостраничное издание и начинаем внимательно, не спеша, читать. И довольно быстро обнаруживается, что если понимать всё рассказанное буквально в современной интерпретации, то бесконечные унылые странствия Уленшпигеля наскучивают уже через несколько страниц. А ведь таких страниц около сотни.
Вот, например, «четвертая история рассказывает, как Уленшпигель уговорил две сотни парней разуть башмаки и сделал так, что из-за этого стар и млад друг дружке вцепились в волосы», с. 163. Или же как «Уленшпигель во Франкфурте-на-Майне обманул на тысячу гульденов евреев и продал им свое дерьмо под видом вещих ягод», с. 194. Или как «Уленшпигель с помощью лживой исповеди уговорил священника из деревни Риссенбрюгге отдать ему лошадь», с. 198.
И так далее и тому подобное. И всё в одном и том же затянутом шутовском ключе. Как и в случае со средневековыми описаниями Фауста и Дон Кихота, скажем прямо – полностью, строка за строкой, прочесть все сто страниц повести якобы XVI века об Уленшпигеле (при современном взгляде на нее) могли когда-то и могут сегодня только единицы. Но поскольку, как нам говорят, многие люди Западной Европы XVII–XVIII веков ИСКРЕННЕ ВОСХИЩАЛИСЬ этим произведением, хочется понять – что же так привлекало их? Может быть, привитый нам с детства взгляд на эту повесть неверен? И как только вопрос задан, ответ на него – в рамках Новой Хронологии – всплывает довольно быстро, и оказывается неожиданным и интересным. Но, повторим еще раз, для этого нужно опираться на результаты наших исследований, проясняющих общую картину древней истории. Без Новой Хронологии разобраться бы не удалось.