Как читать книги
Шрифт:
– Бедный дядюшка Челси к концу жизни вообще на ногах не стоял, – сказала дама из книжного клуба. – Эти цементные полы никого не щадят.
– Спина у меня в порядке, – быстро произнес Фрэнк. – И мне всего шестьдесят восемь.
Со стороны Верхотуры донесся громкий смешок, и Фрэнк вдруг возненавидел разом всех молодых, которые воображают, будто знают все на свете, а на самом деле знают они с гулькин нос. Но тут же его захлестнула волна симпатии к этим юным дуракам, бившая ровно из того же источника.
Над дверью тренькнул колокольчик – вот уж удача, – и в магазин вошли сразу четыре покупателя. Троих он знал,
– Оставляю вас разбираться с вашей бойней, мистер Дейгл, – сказала дама из книжного клуба.
– Можно просто Фрэнк.
– Харриет, – кивнула она. – Харриет Ларсон.
Он не нашелся что еще сказать, и она ушла в отдел «Поэзия». Фрэнк окинул молодняк на Верхотуре недружелюбным взглядом, что лишь в очередной раз вызвало веселье. Затем поднял квадрат синего стекла и осторожно взобрался на стремянку, жалея, что Харриет не видит, как напряглись его бицепсы.
Рама оказалась не совсем квадратной, и он подумал, что ведь этим он и занимался всю жизнь – разбирался с геометрическими головоломками, каждый день с новыми, находил хитрые решения, изобретал. Как же он любил свои инструменты – приятную увесистость штангенциркуля, плавные повороты верстачных тисков, глянцевое великолепие его любимой разметочной плиты из квадратного розового в крапинку куска гранита тридцать на тридцать сантиметров. Он звал ее Пинки, как домашнего питомца. В «Машинах Пирса» водились контрольно-разметочные плиты всевозможных размеров, но Фрэнку досталась любимая Пинки весом в двадцать семь с лишним килограммов, отшлифованная до допуска в одну десятитысячную дюйма, или в одну тридцатую толщины человеческого волоса. В день ухода Фрэнка на заслуженный отдых мистер Пирс собрал в инструментальном цеху весь штат, даже женщин из конторы и команду охранников. Собравшиеся улыбались. Мистер Пирс с сентиментальной гордостью объявил, что Пинки отправится домой к Фрэнку, в мастерскую у него в гараже, вместе с наилучшими пожеланиями от всех и каждого в «Машинах Пирса». Фрэнк прослезился, несмотря на титанические усилия этого избежать. Спина у него ныла, ступни покалывало, слезы капали на великолепную поверхность Пинки, пока мистер Пирс не сказал: «Все нормально, Фрэнк», после чего повторил: «Все нормально», и тогда Фрэнк каким-то образом пришел в себя и каким-то образом перестал ходить на работу.
Он пытался закрепить раму с синим стеклом в проеме, когда от стойки донеслась какая-то суета. Он повернул голову. Худая девушка прижимала к себе кошку Борис. Она снова показалась ему неуловимо знакомой. Он прислушался и понял, что там какая-то неразбериха не то с рекомендациями, не то с адресом – то ли у девушки его не было, то ли она не могла его вспомнить, то ли не хотела его давать. Сзади ее можно было принять за мальчишку: узкие плечи, тонкие и прямые бесцветные волосы до плеч, болезненная худоба. Борис блаженно жмурилась у девушки на плече, и у Фрэнка мелькнула мысль, согревшая его: кошка нашла своего человека.
Рама со стеклом все не желала входить в проем, пришлось его подтесать, и теперь он измерял углы, искоса поглядывая сверху на девушку. Он все еще не мог
– Боже мой, вот это сюрприз!
Харриет явно когда-то знала эту девушку, пусть даже при каких-то неловких обстоятельствах. Она тут же включилась в беседу Бейкера и девушки. Тут появилась Марни, привлеченная голосами, а Харриет вдруг сказала: «Я буду рада дать рекомендацию», и Фрэнк вытянул шею, чтобы разглядеть получше, и где-то в горле уже зарождался невольный вскрик «Нет!», стекло в раме выскользнуло из рук и со стуком ударилось о металлический верх стремянки.
Девушка повернула голову и посмотрела вверх – бледное лицо с огромными испуганными глазами янтарного оттенка.
Вайолет Пауэлл.
И в один миг он рухнул в яму памяти.
Глава 8
До того, как раздался стук, она что-то уловила, самым краем сознания, какое-то слабое мычание, как от боли, но приписала это обычному гулу книжного магазина. То ли сбой в аудиосистеме, то ли книга упала с переполненной полки, то ли хныканье ребенка в детском отделе.
Да и не было ей дела до звука, все ее внимание было сосредоточено на Вайолет. Перед ней была Вайолет, в милой розовой рубашке и джинсовой куртке, изрядно поношенной и явно любимой. Она пришла за кошкой – той самой, что уже несколько недель спала на подоконнике, невзрачная, вечно сонная, с несуразным именем Бруно или что-то в этом роде.
Харриет едва не задохнулась от восторга.
– Боже мой, вот это сюрприз!
На лице Вайолет выразилось явное облегчение, волосы она закинула за спину, от чего открылись аккуратные ушки.
– Буки, – только и сказала она.
Никогда с тех пор, как первый ребенок поймал взгляд Харриет и удержал его, ни одно лицо не выражало такую острую потребность в ней.
– У нас тут проблема… – Глаза Бейкера что-то изучали в планшете.
Харриет положила книги на прилавок:
– И какая?
Харриет безотчетно опустила ладонь на худое плечо Вайолет, выпиравшее из-под джинсовой ткани. Большой палец задел кошачьи усы, и Харриет вдруг поняла, что за все время, что она вела в тюрьме Книжный клуб, ей ни разу не довелось коснуться Вайолет Пауэлл.
Бейкер просто как пограничник, который хоть и сочувствует иммигрантам, однако верность присяге для таких людей важнее.
– Нужно заполнить анкету.
– Какую?
Планшет развернулся в их сторону.
– Анкету по усыновлению питомца.
– А анкета – это обязательно?
Когда Харриет вызволила Тэбси из коробки во время гаражной распродажи, никто никаких анкет у нее не потребовал.
Густо подведенные глаза Бейкера нервно метнулись к стопке книг, которые собиралась купить Харриет.
– Необходимо следовать инструкции.
– У нее, судя по всему, иное мнение. – Харриет указала на кошку, которая с комфортом устроилась на груди Вайолет, будто это было ее излюбленное место, причем давно.
Бейкера скрючило в бюрократической ломке.