Как Даша и Паша были маленькими
Шрифт:
– Закрой глаза и получай удовольствие!
– посоветовала мне парикмахер.
Я сомкнула веки. Парикмахер стала разглаживать мне волосы, примеряясь так и этак. От её нежных прикосновений меня разморило, и я чуть не заснула. Парикмахер принялась за дело. Я чувствовала, как ножницы чикают у меня на шее и за ушами. Это тоже было приятно.
– Всё!
– сказала парикмахер, и я даже вздрогнула от неожиданности и открыла глаза.
Когда я увидела своё отражение, слёзы подкатились к горлу, а в носу защипало. Мне очень хотелось заплакать. Меня ... испортили! Я стала похожа
– Даша, правда, красиво, - щебетали мама и парикмахер, стряхивая с меня остатки отрезанных волос.
– Нет, - еле сдерживая слёзы, просипела я.
Мы вышли из парикмахерской. На улице нас ждал Паша. Он подбежал к нам, увидел меня и закричал:
– Мальчик! Мальчик! Даша - мальчик!
Мама на него зацыкала, но было поздно. Слёзы брызнули из глаз.
Мы шли домой. Я смотрела под ноги, боясь поднять голову и встретить кого-нибудь знакомого. Пусть уж лучше думают, что это идёт какой-то мальчик.
Чтобы поднять мне настроение, мама предложила купить мороженое. Мы подошли к киоску. Мама поставила меня в очередь, а сама пошла выбирать мороженое. В это время сзади подошла женщина.
– Мальчик, ты последний?
– спросила она меня.
Слёзы опять подступили к горлу. Я ничего не могла ответить.
– Мальчик, ты слышишь? Я тебя спрашиваю.
И тут я повернулась и четко сказала:
– Я не мальчик!
А что, пусть знает, что я не мальчик!
Когда я пришла домой, то даже боялась смотреть на себя в зеркало. Уж лучше это не видеть, а думать, что у меня по-прежнему длинные волосы.
На следующий день я не хотела идти в детский сад.
– Дети будут надо мной смеяться, - плакалась я маме.
– А ты не обращай внимания! У тебя красивая причёска!
– успокаивала она меня.
Да уж, легко сказать - не обращай внимания!
Когда я пришла в детский сад, дети окружили меня. Они стали тыкать в меня пальцами, смеяться и кричать:
– А где же Даша? Почему она не пришла в сад?
– Это не Даша, а какой-то Саша!
– Тебе на голову надели горшок и так подстригли?!
– восторгались дети.
Так я узнала, что моя причёска называется "под горшок".
Воспитательница разогнала столпившихся вокруг меня детей и сказала:
– А по-моему, Даше идет её прическа. И мы теперь с ней очень похожи.
После её слов дети притихли и прекратили смеяться над моей прической. А потом ещё несколько девочек в нашей группе тоже коротко подстриглись.
Хорошо, что сейчас у детей разные прически, а раньше у всех девочек были в основном косички и хвостики. Да и дети сейчас намного добрее относятся друг к другу.
Пятидневка
Мама устроилась на новую работу, а меня отдали на "пятидневку". "Пятидневка" - это детский сад, только дети в нём спят даже ночью.
Рано утром в понедельник пол шестого мы с папой просыпались и одевались. Ровно в шесть часов мы уже стояли на остановке. На улице было очень холодно - минус 30 градусов. Лицо щипало от мороза. Папа повязывал мне на рот и на нос шерстяной колючий шарф - иначе сразу всё отмерзало.
Наконец подъезжал пустой троллейбус.
Мы ехали остановок пятнадцать и выходили на конечной. Там и располагался сад - пятидневка. Папа заводил меня в группу, оставлял две сумки с моими вещами, чтобы мне хватило на неделю, и бежал обратно на троллейбус. Ему ещё надо было успеть к восьми часам на работу. Он работал инженером на заводе.
Я не любила этот детский сад. Меня там часто обижали. Один мальчик просто так спрятал мою шапку. И когда я стала одеваться на прогулку, никак не могла её найти. Воспитательница стала ругать меня: "Розалиева! Где ты потеряла шапку!?". Хорошо, что кто-то из детей видел, как тот мальчик прятал мою шапку и рассказал.
Дети не умели по хорошему играть друг с другом. Стоило мне взять какую-нибудь игрушку, как кому-то из детей она тоже срочно становилась нужна. И у меня старались вырвать её из рук. Я, конечно, потом приспособилась - забивалась с одной игрушкой в уголок и там играла.
Искать защиты было не у кого. Если я на кого-то жаловалась воспитателю, то воспитатель наказывал нас двоих.
– Тебя, Розалиева, - выговаривала мне воспитательница, - за то, что ябедничаешь. А тебя, Говорко, - говорила она моему обидчику, - за то, что дрался.
Однажды я сидела на полу в уголке и выкладывала из мозаики цветочек. И тут кто-то просунул ногу и поддал мою картинку. Детали мозаики разлетелись в разные стороны. Я обернулась. Это был Кучапин. Не знаю, как его звали - нас всех называли по фамилиям. Кучапин даже не убегал, а наоборот - показывал мне язык. Во мне всё вспыхнуло, я страшно разозлилась. Раньше я всегда старалась терпеть обиду. Но тут не удержалась: как кошка набросилась на Кучапина и вцепилась ему ногтями в лицо. Обидчик завыл от боли. Подбежала воспитательница и стала оттаскивать меня. Я вырывалась из её крепких объятий и брыкалась ногами. Воспитательница еле усадила меня на стульчик.
Нянечка увела Кучапина к медсестре, и та замазала ему раны зеленкой. Он ходил по группе с полосатым лицом как предупреждающий знак: "Осторожно! Розалиева опасна!" Дети и вправду перестали ко мне приставать. А я подумала: "Не надо терпеть, если тебя обижают".
По утрам нас будили в 7 часов, и мы шли умываться. Воспитательница стояла рядом с раковинами и следила, чтобы все чистили зубы. Руки у неё были сложены на груди, а нога отставлена в сторону. Она отбивала ею такт: "Быстрее - быстрее". У неё был узкие губы и прищуренные зелёные глаза. Я её очень боялась. Однажды, когда я проходила мимо, то случайно наступила воспитательнице на ногу. Я даже опомнится не успела, а воспитательница уже схватила меня за плечи и стала кричать, чтобы я просила прощение. Но я не собиралась просить прощения, потому что она была злая. Тогда воспитательница повела меня к нянечке и стала жаловаться, что я невоспитанная: наступила ей на ногу и не извинилась.