Как достать стража. Влюбить и присвоить
Шрифт:
– Валяй, - лорд Ги кивнул и снова замолчал.
Я же присела на краешек, почувствовала себя неуютно, поерзала и снова почувствовала себя неуютно.
Пауза затягивалась.
Я кашлянула, но магистр ушел настолько глубоко в себя, что на посторонний звук не обратил никакого внимания. А мы так не договаривались!
– Вы сказали, что я имею право знать! – очень решительно и настойчиво напомнила о его обещании.
Он поднял на меня глаза и сказал:
– Ах, да… И что же вы хотите знать, леди Фрей?
Леди Стев он не озвучивал специально. Может, оно и к лучшему?
– Все! –
– Все не знает даже вершитель судеб, дитя, - криво усмехнулся Эривард. – Но, пожалуй, начну с древних времен…
Больше маг на меня не смотрел, а говорил и говорил, мне же оставалось лишь слушать.
– Когда-то, когда светлые силы лишь заселяли Леандор арсами и людьми, они выделяли три магических рода и почитали их как равных. Это были Стевы, Агиары и Ги! Ги! Бездна всех побери! Мы были могущественны, сильны и даже несколько превосходили по силе магии и быстроте реакции Агиаров и Стевов.
Старик кашлянул, притянул к себе поднос с графином и стаканами, которые тут же наполнил темно-медовой жидкостью. Один протянул мне:
– Пей, не отравлено, - бросил он и приник к своему стакану, делая быстрые жадные глотки.
Ослушаться я не посмела. Да и не стал бы он меня вот так травить. Нет, моя смерть должна стать иной, послужив или самому лорду, или науке. На второе я бы не обиделась. Честно.
Напиток оказался терпким, освежающим, с забытым земным привкусом цитрусовых. Ничего подобного на Леандоре в новой жизни мне пробовать не приходилось.
– И что произошло потом? Как я понимаю, Стевы каким-то образом выделились и стали главным родом, не так ли? – спрашивала очень осторожно, боясь спугнуть момент добровольной откровенности со стороны лорда Ги.
– Правильно понимаешь, - вздохнул он. – Доподлинно неизвестно, что произошло точно, но сами светлые неизменно боролись с темными силами во всех мирах. И однажды кто-то из Стевов, когда еще амулет защиты не работал в полную силу над вратами, и приходилось отражать множество атак, спас светлого. В благодарность за героизм его наделили уникальной магией созидания, которую впоследствии прозвали магией власти. И, как ты понимаешь, ни Агиары, ни Ги больше не конкурировали с «истинными королями Аэрлеи», но долгие века помнили о своем былом величии и могуществе.
Я делала крошечные медленные глотки из своего стакана и думала: а ведь светлые по факту не такие уж и светлые, и даже зло может оказаться не таким уж злом, потому что даже на Солнце есть пятна. Но спросила у Эриварда совсем не об этом:
– История – это, разумеется, хорошо, но лично вы какое отношение ко всему имеете?
Спросила и вздрогнула, потому что взгляд черных глаз ведва (едва) не прожег во мне дыру.
– Прямое, - зло отчеканил лорд Ги.
Мы ходили вокруг да около и никак не могли подойти к главному – к сути нашего разговора.
– Вы обещали мне рассказать… - в очередной раз напомнила я.
– Обещал, - нахмурился маг. Очевидно, информация, которую я жаждала узнать, была крайне неприятна самому Эриварду, но и отказать в последней просьбе той, чьей жизнью и магией он намеревался воспользоваться, Ги не мог.
Старик одним глотком допил содержимое своего стакана, снова вскочил из кресла и, не глядя на меня, стал
– Агиары смирились с таким положением дел, но только не Ги. Плюс стоял в том, что истинный король не рождался в каждом поколении. Он появлялся лишь тогда, когда требовалось объединить народы, повести за собой и встать на путь прогресса и спасения мира. Конечно, идеально было бы устранить всех Стевов в период вынужденного бессилия, когда они все еще властвовали, но сильной магией не обладали, но гораздо интереснее и действеннее было бы подставить «истинного короля», заставить арсов усомниться в нем. Да, это стало бы великолепным планом!
Я бы могла сказать, что Ги алчны и завистливы, но чувствовала, что это лишь верхушка айсберга. Было нечто еще, более глобальное и разрушительное, что скрывалось в глубине, под толщей черной воды.
– Если ты собираешься обвинить меня в зависти и алчности, то напрасно, - словно прочитав мои мысли, меж тем продолжил Ги. – Я никогда не питал иллюзий, что подобный план удастся. Да и не на что мне было жаловаться, ибо мое личное положение в определенный момент стало значимым и архи могущественным!
Он произнес это столь величественно и пафосно, что я не удержалась от вопроса:
– Почему?
– Несмотря на то, что к интригам и власти я никогда не рвался, а все свое время посвящал науке, положение, средства и власть сами приплыли в мои руки. Мало кто помнит, как звали супругу последнего истинного короля. А звали ее Септимия Ги. Мне ли не знать имя собственной дочери!
И Эривард расхохотался так, что у меня внутри все похолодело.
По его словам выходило, что это именно он тот самый отец жены короля, который отключил артефакт и впустил темных на Леандор. Но более ужасало меня не это. Предатели встречаются во все времена, во всех мирах и в жизни каждого. Насколько я помнила, королева, родив наследника, последовала вслед за мужем и тоже добровольно отказалась от крыльев и умерла.
Передо мной стоял не просто предатель всего живого в мире, но и убийца собственной дочери! Родной крови… Плоти от плоти…
Меня затрясло, но я упрямо тряхнула головой, с силой потерла виски и заставила себя смотреть в глаза пятисотлетнему, выжившему из ума старцу.
– Ради чего? – мой вопрос прозвучал неожиданно твердо, как обвинение.
Впрочем, он и был осуждением и порицанием поступков этого арса, а одновременно – скорбью по всем, кто пострадал от деяний Эриварда.
Ги как-то приосанился, успокоился и, кажется, взял себя в руки. Или же мой неожиданный вопрос касался темы, которой маг гордился и хотел ею поделиться хоть с кем-то. Я не в счет. Я в его глазах была уже отработанным материалом.
Он подошел ко мне и снова наполнил стакан, но сейчас эта ароматная янтарная жидкость казалась мне ядом. Я кивнула, но стакан отставила в сторону. Может и хорошо, что на Леандоре не растут цитрусовые. С этой минуты их неповторимый аромат станет ассоциироваться у меня с горечью, предательством и… смертью. И это при самом удачном раскладе – если мне удастся выжить.
– Я знаю, что ты сейчас про меня думаешь – убийца твоего отца, убийца собственной дочери, убийца многих других. Ты ведь уже все поняла, Слана, не так ли?