Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника
Шрифт:
Мне вспомнился наш разговор в самолете, когда мы с Борисом Николаевичем возвращались из Америки. Он тогда спросил у меня: «Скажите, Лев Евгеньевич, согласны ли вы идти со мной до конца?» Я ответил: «Да, пойду до конца». И когда мы были на природе, я напомнил ему о том нашем разговоре. Я сказал, что прошел с ним весь путь: «Вы теперь Президент, и я могу уйти». Это была грустная минута. Но Борис Николаевич тактично и с оптимизмом меня поправил: «До конца мы еще не дошли… Это только начало, Лев Евгеньевич, и мы с вами еще как следует поработаем…»
Между «Альфой» и Ельциным — Россия
Вне всякого
е. Мечтали сделать переворот в белых перчатках и заслужить лавровый венок за спасение державы. Но, как известно, подобные перевороты возможны лишь в банановых республиках, а не в стране, которая только-только почувствовала изумительный запах свободы.
Заговорщики знали цену времени. Они спешили во что бы то ни стало помешать Ельцину отметить сто дней его президентства, которые узаконили бы его пребывание у власти. Их охватила непреодолимая паника. Оставались считаные часы до подписания союзного договора, после чего весь каркас союзной власти мог претерпеть нежелательные метаморфозы. И вместо того, чтобы использовать многократно опробованный метод политического терроризма, путчисты втянулись в дорогостоящую, громоздкую и архиглупую акцию по введению ЧП. Чем, интересно, они думали? Ведь можно было посадить своих лучших снайперов на ту же гостиницу «Украина» и в любой момент преспокойно убрать Президента. В конце концов могли бы инсценировать катастрофу самолета (для правдоподобия с пассажирами) со «случайной» траекторией полета: небо, Белый дом, кабинет Президента. Словом, существуют тысячи дешевых и неброских способов устранения любого как физического, так и юридического лица… И этого не случилось исключительно потому, что путчисты знали: убийство Ельцина народ никогда не простит. Был избран довольно наезженный, проторенный гусеницами танков путь: под флером законности произвести контрреволюционный переворот. В результате — сами проиграли и подставили тех, кто надеялся на их поддержку.
Те августовские дни стали самыми горькими в моей жизни. До какого-то момента не покидало ощущение безнадежности. Ведь сначала лишь немногочисленные группки людей прирастали к Белому дому. Это потом пришли тысячи, а в первые часы маятник качался не в пользу законности. И, конечно же, обращение Бориса Николаевича к народу, сыграло в тот момент решающее значение.
Когда я подошел к танку, с которого выступал Б.Н. Ельцин, люди ловили каждое его слово: «В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым реакционным, антиконституционным переворотом… Уверен, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным законам и указам Президента России…»
Рядом с Ельциным — Геннадий Бурбулис, Валентин Моханин, Саша Коржаков… Они прикрывали своего Президента со всех сторон, ожидая худшего. Могли ведь стрелять из толпы, с деревьев, с этажей зданий, окольцевавших Белый дом. Как потом стало известно, в толпе находились агенты КГБ, внимательно следившие за каждым движением Президента и его свиты.
В Доме Советов все помощники Бориса Николаевича были на местах: Илюшин, Семенченко, Корабельщиков. В приемной Ельцина толпился народ. Там были А. Руцкой, генерал К. Ко-бец, народные депутаты.
Был ли путч большой неожиданностью? Нет, пожалуй, ведь увертюра к нему началась значительно раньше. Возможно, с траурных ноток Тбилиси, затем Вильнюса, Риги… Какие-то зловещие тени уже подбирались, но в текучке мы не удосужились их заметить. Было ощущение бесконечного падения в пропасть, хотелось забыться и не думать, к каким последствиям могут привести спущенные с курка события.
В какое-то мгновение я остановился у окна и взглянул на город. До боли знакомые очертани-я… Стоило преодолеть каких-то сто метров, и я бы оказался в своем старом дворе. В квартире, где и сегодня проживает моя сестра с мужем и двумя детишками. Однако человек не может до бесконечности находиться в состоянии безнадежности. Это противоестественно: силы наши направлены на преодоление.
Приехали доверенные лица Бориса Николаевича: Владимир Михайлов, Лев Шимаев, Лев Демидов, Валерий Борцов. К Белому дому стали стекаться афганцы. Илюшин был на связи все время. Любопытно, что все телефонные каналы Президента бездействовали, спецсвязь тоже не работала, а контакт с внешним миром осуществлялся через мои и илюшинские телефоны. Звонил Буш и разговаривал с Ельциным. Лично мне звонили из Лондона и Праги, почти из всех иностранных посольств. Спрашивали, беспокоились и поддерживали добрым словом. Позвонил хирург Геннадий Вихров из института Склифосовского и предложил свою помощь. Я согласился. Он пришел с хирургическим инструментом и провел с нами две ночи.
В моем кабинете перебывали, наверное, все сторонники Президента. Пришел поэт Евгений Евтушенко, и мы долго обсуждали происходящее. Ему очень хотелось поговорить с Борисом Николаевичем, но это было маловероятно, поскольку готовилось выступление Президента, назначенное на 19 августа. И тем не менее, я пообещал поэту поспособствовать его встрече с Ельциным. И когда объявили по мегафону, что сейчас будет выступать Президент, я предложил Евтушенко пойти с нами. Увидев Евтушенко, Борис Николаевич тепло с ним поздоровался.
Затем была встреча с Ростроповичем. Когда я зашел в приемную Президента, в глаза бросилась любопытная деталь: генерал К. Кобец о чем-то оживленно беседовал с А. Руцким, а чуть в стороне, на диване, сиротливо сидел Святослав Ростропович. Известный всему миру музыкант поддержал сопротивление тем силам, которые изгнали его из страны. Он очень смешно рассказывал о своих впечатлениях: «Я все время себя щипаю и спрашиваю: Слава, ты где? Разве ты мог когда-нибудь предполагать, что будешь охранять Белый дом?» Многие газеты мира опубликовали уникальную фотографию, на которой был изображен Ростропович с автоматом в руках.
А танки между тем все шли и шли, шли бронетранспортеры, грузовики с солдатами. У танковых пулеметов — стрелки. По телевидению — «батман» по-янаевски. Белый дом готовился к отражению штурма. Позже станет известно, что людям из спецподразделения «Альфа»… Впрочем, вчитаемся в строки профессионала — начальника отделения группы «Альфа» Леонида Гуменного: «Военные должны были обстрелять из гранатометов каждое окно со 2-го по 5-й этаж, после чего мы, ворвавшись в здание, провели бы «зачистку», которая производится следующим образом: сотрудники открывают дверь помещений, бросают гранату и дают очередь из автомата…»