Как игрушки пошли учиться

Дитрих Александр Кириллович

Мальчик оценил бросок: он ничего, не сказал, но холодок в его глазах растаял, теперь в них светилось любопытство.

Я снова бросил и снова попал.

— Во дает! — пробормотал мальчуган.— А еще раз попадете?

— Обязательно! У меня снежки особенные,— отозвался я.— Самонаводящиеся.

— Как ракеты?

— Ага!

Я воспользовался моментом и спросил:

— Послушай, старина, ты не знаешь, как бы мне разыскать Владика Чудобыльского?

— А чего? — опять насторожился мой собеседник.

— Важное дело. Да ты не думай — никаких неприятностей

и подвохов. Клянусь моей последней школьной двойкой! Чтоб мне съесть собственные подметки! — поспешно заверил я хмурого паренька.

Тут он впервые улыбнулся.

— А зачем он вам?

— Вот так нужен! — я провел ладонью по шее.— Ты знаешь, где он?

— Угу,— кивнул мальчуган.

— Где же?

Паренек помялся, поднял свалившийся шарф и отвернулся.

— Та-ак... Ты знаешь, где Владик, но это секрет, верно? Паренек пожал плечами и не ответил.

— Хорошо, не хочешь говорить — не надо. Но позвать его ты можешь?

— Тоже не могу,— потупился мальчуган.

— Неужели мне тут целый день мерзнуть? Пойми, Владик ждет меня. (Тут я немного покривил душой. Владик сегодня не мог меня ждать. Он вообще не знал, когда я приду.)

— Если ждет, тогда другое дело.— Мой новый знакомый швырнул снежок и наконец-то попал в человечка.

— В штабе Владька, вот где.

— А ты почему не в штабе?

От этого вопроса мальчуган мой вновь сник.

— Поссорились?

— Не...

— Тогда, может, пойдем вместе?

— Не...— паренек замотал головой.— Нельзя мне.

— Кажется, я понимаю: ты что-то натворил и ход в штаб тебе временно заказан, так? Но какое же кошмарное преступление на твоей совести? Ты выдал врагу пароль? Бросил в беде командира?

— И вовсе никого не бросал,— буркнул паренек.— Подумаешь... Владька солнечную машину делает, а я от нее стеклышко открутил,— прожигательное. Я бы обратно вставил, только у меня его Пашка Мамон отнял.

— Вот оно что! А этому разбойнику Пашке нельзя было объяснить в подходящей форме, кто он такой?

— Как же, объяснишь ему! Вы Пашку не знаете, он вон какой! — Мальчуган поднял руку и даже встал на цыпочки.

— Да-а, плохо дело. А штаб у вас на Кузином дворе, в сарае?

— А... откуда вы знаете? — опешил паренек.

— Эх, милый, тебя еще на свете не было, а штаб уже был. Ладно, приятель, ты мне ничего не говорил, я ничего не слыхал. А подходящее стеклышко я Владику достану. Будь здоров.

И я отправился в соседний двор. Почему он назывался «Кузин», большинство обитателей окрестных домов объяснить бы уже не смогли. Но «дети» моего поколения еще помнили сердитого долговязого дворника Кузю, который гонял нас, мальчишек, с заборов и ржавых крыш, складов, амбаров и лепившихся друг к другу сараюшек. Как я и ожидал, теперь от сараев не осталось следа. Уцелел лишь один — самый старый, каменный. Когда-то богатый барин, кажется граф, построил позади своего особняка конюшню. В одной ее половине стояли кареты, санки, хранилась упряжь, в другой находились лошади. После революции, как рассказывал нам один старичок, стояла тут извозчичья

пролетка и скучала в одиночестве большая белая лошадь. Извозчик помер, кобылу куда-то увели, а какой-то инженер-механик приспособил конюшню под гараж-мастерскую и своими руками собрал автомобиль — «авто», как тогда выражались. Авто, говорил тот старичок, очень здорово дымило, страшно стреляло, однако иногда и ездило. Вскоре машина развалилась, инженер уехал, а гараж постепенно превратился в обыкновенный сарай, набитый всевозможным хламом.

Теперь сарай доживал последние дни: половина его была уже снесена. Разбитая стена скалилась бело-розовыми щербатыми кирпичами, из темного нутра тянуло прелым деревом и пылью, над продавленной крышей корячились черные переломанные стропила.

Как забираться в штаб, я помнил. Оглянувшись, нет ли зрителей (неудобно все-таки — взрослый человек), я вскарабкался на каменный забор, прошел по нему до крыши сарая, осторожно пролез в слуховое окно и прислушался. Из темноты доносились голоса. Высокий девчоночий что-то убедительно доказывал, другой, пониже, принадлежавший какому-то мальчику, опровергал... Речь, как я понял, шла о привидениях.

— Ты про Вия читал? — спрашивала девочка.— Жуть! Прямо мурашки выскакивают... А «Каменный гость» ты читал? Пушкин написал, вот кто! Посвящается Дон Жуану. Так там статуя оживала!

— Ну и что? Пушкин вон сколько сказок написал — и про царя Салтана, и про Спящую царевну... Да что говорить — не бывает на самом деле привидений. Кто их видел?

— Владь, ну что он спорит? — взмолился девчоночий голос.— Скажи ему! Ты ведь сам видел привидение.

— Видел,— согласился знакомый мне голос.— Только, может, это было не привидение, а туман. Когда я сидел на кладбище, здорово похолодало — у меня зуб на зуб не попадал. А над землей в темноте словно белые волны плыли.

— Жуть! Ни за что бы не пошла ночью на кладбище! — с восторгом сообщил тонкий голосок.— Я тоже раз на даче...— Девочка умолкла на полуслове...

Пытаясь устроиться поудобнее, я задел доску, за шиворот посыпалась труха.

— Ш-ш! Слыхали? Кто-то крадется! На чердаке воцарилась тишина.

— Никто не крадется,— наконец сказал Владик.— Просто кошка лазит.

— Все это ерунда, верно, Владик? — заговорил еще один невидимка.— Вот пришельцы с других миров, те — да! Те такое могут, что куда там привидения! Владь, ты про пришельцев расскажи.

— Про пришельцев... Нет, об этом как-нибудь в другой раз, а сегодня я лучше одну историю расскажу...

— Про привидения! — потребовала девочка.

Снова в темноте что-то зашуршало, но я был в этом не повинен. Ребята умолкли.

— Не надо про привидения,— решительно сказал какой-то басовитый малыш и, хлюпнув носом, добавил: — Пусть он сказку расскажет.

— Хорошо. Это будет сказочная история,— согласился Владик.— Про королеву... Королеву с зелеными искорками.

По привычке я нащупал в кармане авторучку, но тут же сообразил, что в темноте ничего не смогу записать и что придется положиться на свою память.