Как Из Да?леча, Дале?ча, Из Чиста? Поля...
Шрифт:
Нет, ежели б князь Алешке в награду эту землю отдал, он бы ни за что не взял. Тут чтоб поле какое расчистить, до веку камни волохать придется, и сеять некогда будет. Коли б речка молоком текла, в кисельных берегах, тогда дело другое. А так - зря князь на нее позарился, на землю эту. Зря рать посылал. Живут здесь эти самые ясы с касогами, и пусть живут. Дань платят, и живут. Может, у них тут зверья - пропасть. Хотя это ты, Алешка, не подумав хватил. Зверью, ему лес нужен. А тут - какой лес? Вот ростовский лес - всем лесам лес. Этот же - так, одно название. Город какой построить - и на детинец не хватит. Греки, конечно, из камня себе дома строят, как говорят. Так и пусть строят, от ума большого. От того-то они все тощие и злые, как вон та сосна на скале. А доброму человеку - ему изба нужна, деревянная, чтоб честь по чести. Добрый человек,
Представил себе Алешка, как он греком из лука стреляет, как сорвался тот с тетивы и руками, точно крыльями, машет, - чтоб улететь подальше, - и загоготал. Да тут же и смолк, и озираться стал. Потому - ответило ему гоготом со всех сторон, таким, что уши заложило. Ровно великаны какие среди гор попрятались, а как увидели молодца, что им по росту, как Алешке трава, так и развеселились.
Ну, великаны - не великаны, а вои какие-то навстречу из леса вымахнули. Сторожа оказалась. Хоть и ожидал Алешка, что коли его конь сюда привез, значит, рать киевская где-то неподалеку, хоть и искал ее, все одно удивился. И те удивились, его заприметивши. Однако стрел с тетивы не сбросили и близко не сунулись. Окружили, спрашивать стали, кто таков да откуда. Чего спрашивать, коли его в Киеве каждая собака знает? Так и сказал, а ему в ответ - не лайся, говори, что спрашивают, а не то худо тебе придется. Пригляделся Алешка, а ведь и вправду не шутят. Стоило коню дернуться, едва-едва стрелами не истыкали. Видать, что-то тут такое происходит, что даже глазам своим верить не приходится. Не стал на рожон лезть, как велели, так и держит себя, не перечит. И все, вроде, по-ихнему делает, а все одно - не доверяют. Наконец, двое коней развернули и словно вихрь умчались. Сунулся было Алешка сам спросить, отчего такой прием неприветливый, не ответили. Погоди, мол, скоро все узнается...
И точно, узналось. Вернулись двое. Один спешился, зачерпнул чашкой воды в речке, отпил, на камень поставил и подальше отошел.
– Теперь ты давай, - Алешке говорят.
– Испей водицы из чашки. Товарищ наш испил, и ничего с ним не случилось. Коли и с тобой не случится, значит, правду сказал. Поверим тебе.
Ну, чудеса на белом свете творятся!.. Никогда прежде Алешку так не встречали. Любопытство разобрало, а то б ни за что пить не стал. Развернул бы коня, и поминай, как звали. Чего с дурнями связываться? Так ведь наверняка неспроста испытание устроили...
Спешился, подошел к чашке, да и махнул разом. Бррр, холодная какая, аж зубы свело...
– Хватит с вас, али речку до дна хлебать?
– Нам оставь, - один отвечает.
– Ты вот что. Ты потихоньку вперед поезжай, а товарищи наши за тобой следовать будут. Где куда свернуть - скажут. Коли улепетнуть вздумаешь - не взыщи. Доставим тебя к воеводе, пущай он сам с тобой разбирается.
– Звать-то как, воеводу вашего?
– Там и узнаешь. Поезжай...
До самого стана молча ехали. В стане же, пока до воеводы добирались, глядел Алешка, и глазам своим не верил. Как к кому приближаться начнут, там сразу разговоры замолкают, кто сидел али лежал - подымаются, и смотрят так, ровно не свой он им, а ворог, в плен взятый. Не сказать, многих, но кое-кого Алешка по Киеву знал, так ведь и они ничем от прочих не отличаются. Только к вечеру и разъяснилось, от чего его так приняли, когда воевода разобъяснил.
Тот тоже знакомцем оказался. Еще когда к костру подъезжали, приметил Алешка блеск особый. Подумал еще про себя, быть того не может, ан оказалось, и вправду - Сом. Вот уж кому с именем в детстве угадали... Крупный такой, крепкий, голова лысая, круглая, нос репой, а усы - в точности как у сома. И повадками такой же. Увидал Алешку, поднялся, и, едва тот с коня соскочил, облапил, точно медведь. Тут и стан ровно ожил. То молчал настороженно, а вдруг загомонили разом, будто Алешка им каждому по мешку гривен привез. К костру соваться начали, только Сом всех отогнал: потом, мол, придете. Сам расспрашивать начал. Откуда, да зачем пожаловал, да как там в Киеве...
Не стал Алешка ничего утаивать. Как знал, так и сказывал. Не заметил, как слова его те, кто поближе стоял, одно в одно другим передаются, как опять притих стан, посуровели лица дружинников. Думают, должно быть, - пока они ворога вовне бьют, еще худший ворог
Долго молчал воевода, когда Алешка речи свои закончил. Потом, на огонь глядючи, о своем поведал.
Как послал их князь, булгар одолевши, ясов с касогами образумить. Недалеко они, мол, чего зря в Киев возвращаться. До тех пор гоните, пока мира не запросят. А нет, так загоните за горы высокие, чтоб потомкам нашим до веку об них не слыхивать. Исполните повеление мое, в Тмутаракань ступайте. И уже оттуда морем да Славутичем - в Киев.
Пока равниной шли, дело спорилось. Степняков не впервой гонять. Эти же, хоть и не степняки, ан повадки те же. Ну, не совсем те же. Раз им по шее накостыляли, два, а они отступают, и мира не просят. А коли так, быть им за горы загнанными, и вся недолга.
Только это, Алешка, поначалу так виделось - поучить союзничков бывших, что в баньку сходить. На поверку иное вышло. Как до гор этих самых добрались, тут и началось. Здесь у них все иначе, не как у людей. Вот, скажем, стоит у нас камень обок дороги, и стоит себе, камень как камень, ничего в нем особенного нету. Или там дерево какое, или еще что... Редко об чем старики рассказывают, будто это... ну... иное что-то. Здесь же, об чем ни спроси... Камень там, скала, еще что... То это богатырь какой ихний заколдованный, то зверь предивный, то еще чего выдумают... В общем, о чем у нас сказки сказывают, они за правду почитают.
Слушает его Алешка, и понять не может. Потому, Сом никак слов вразумительных подобрать не может. Все больше нукает, бякает, мекает да руками машет. Может, морок какой колдуны местные напускают? А морок - это нам знакомое.
Какой там морок, махнул в очередной раз руками воевода. Говорили нам про одну долину, что ее великаны охраняют, и коли их не задобрить, никак по ней не пройти. Нашли, кого великанами пугать, чай, не дети малые. Ан не соврали. Только это мы в долину ту сунулись, как загудело вокруг, загрохотало, и посыпались с гор камни. Да такие, что вдесятером не сдвинуть...
– Нешто пытались?
– Алешка с ухмылкой спрашивает.
– А то!.. Мы ж тоже поначалу подумали - морок наводят... Оказалось - нету. Тут, Алешка, в том штука, что... В общем, слыхал, люди говорят: дома и стены помогают? А мы, получается, вроде как в дом их вперлись. Сказки их растревожили. И эти самые сказки... они и не сказками вовсе оказываются. Ты, вот, удивляешься, небось, отчего так встретили? Сам посуди. Стоишь ты в стороже, тихо кругом, и вдруг - как загогочет!.. Ровно гром среди ясного неба. Выглядываешь, а там такой, как ты, едет. Не под стать голосу. Неволей призадумаешься. Потому как случалось уже. Приметит сторожа соглядатая, догонит, ухватит арканом, а тот ка-ак закрутится-завертится, обернется мизгирем там, гадом али еще чем - и был таков. Вот и послал я на всякий случай чашку, а в нее цвет оборотный положил. Потому как ежели изопьет его кто, не собой прикинувшийся, сейчас же свое истинное обличье и покажет.
Чудно все это Алешке. Хотя, с другой стороны посмотреть, коли самому начать рассказывать, что с ним приключалось, не много таких найдется, кто враз поверит.
– А далеко, до этой вашей Тмутаракани?
– спросил.
– Кто ж его знает, - Сом отвечает. Потом помолчал и добавил: - Только сейчас это без разницы. Нам бы для начала из долины выйти...
Удивился Алешка, воевода и разъяснил. Впереди там горы друг к дружке близко подходят, теснина образовалась, между скалами. Скалы эти - непростые, про них и сказка имеется. Сказывают, будто жил в этих местах когда-то богатырь знатный. А в горе, - или на горе, - хозяин ее обитал. Каков из себя видом, не скажу, но, думаю, как у нас леший, так у них, не знаю, как и назвать, горный, какой-нибудь. Жили себе мирно, жили, и вдруг разодрались. Кто там кому на мозоль наступил, про то сами знают, а только когда богатырь этот самый горному морду бить пошел, тот, значит, медведем обратился, чтоб этого самого богатыря на части порвать. Нашли друг дружку, и сцепились. Бьются, возятся, и ни один никак верх взять не может, силами равны оказались. День бились, другой, надоели всем до смерти, - ну, как же, шум стоит, один ругается, другой ревет, - и тут молния с неба - ка-ак промеж них даст! Они - в стороны отшатнулись да, как у них здесь заведено, и окаменели...