Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы
Шрифт:
Мы знаем, что ребёнок не останется со «своим» поведением; он быстро себя переборет и, глядь, уже через какую-то минуту или пусть через день-два «исправится», будет вести себя так, как это признаётся удовлетворительным для многих детей и устраивает взрослых.
Подрастая, ребёнок всё ближе будет подходить к пониманию касающихся его естественных положений, которые лишь в очень редких случаях упоминаются или комментируются родителями или знакомыми семьи и исходят как бы из ниоткуда, но важны и обязательны для всех и каждого.
Где-то уже здесь, из поступков и разговоров сверстников
Так, уходя от своего детства, каждый человек оказывается в поле воздействия идеалами и нормами естественного права – идеалами и нормами добра и свободы, справедливости и достоинства, честности и чести, благожелательности, порядочности, совести, добродушия и прочих таких же понятий. В совокупности они образуют нашу этику с её двумя наиважнейшими составляющими – моралью и нравственностью.
Будет уместно отметить, что идеалы, как составляющие верховного слоя этики, всегда представлены лишь сами по себе, без их противоположных значений (несвободы, зла, непорядочности и проч.) А эти противоположные значения употребляются уже только в практике, в жизни людей, когда идеалам не соответствуют те или иные их действия, намерения или поступки.
Неизменным же здесь остаётся то, что человек начинает узнавать и ощущать воздействие идеалов на себе («в себе») уже с момента, когда он только учится «пользоваться» своим сознанием, подсознанием и чувственностью, то есть – уже с очень раннего своего детства, никак не иначе.
Если иногда с участием педагогов, родителей, политиков, учёных излишне горячо обсуждаются «традиционные» темы дошкольного, школьного и последующего возрастов, способы общения детей и подростков, негативное влияние на них «улицы» и другие факторы, от которых будто бы впрямую и целиком зависит качество воспитания молодёжи, то это, мягко говоря, – не вполне верный ход. – Дискутанты хотят иметь лишь предлагаемое взрослыми и их устраивающее соответствие фактического уровня воспитания новых молодых поколений доктринам публичного, государственного права. Тем нормам, с большинством которых ребята сталкиваются много позже, чем с естественноправовыми.
Разумеется, в этом случае неизбежно отставание молодёжного сословия в усвоении принципов жизни и общественного порядка, исходящих от государства. – Хорошо понятно, что – наоборот – и к атрибутике, и к самому предмету естественного права молодые люди приобщаются и привыкают намного раньше, хотя практически почти всегда остаются малоинформированными в этой теме.
Разница в сроках тут бывает настолько значительной, что наверстать «упущенное» и «исправить» «ситуацию» слишком часто уже не удаётся всей сложной и затратной системе «правильного», так называемого патриотического или близкого к нему воспитания в духе
Ведь речь-то идёт о том, что может вбирать в себя феномен этики – достояние всего человечества, а не какого-то отдельного государства.
Не вернее ли было бы по-настоящему широко обратить на него внимание обществ и государств, каждого человека, не исключая подрастающих детей, на ту его важную роль, какую он играет в повседневной, как деловой, так и духовной жизни любого социума?
По его непрерывному (во все времена) воздействию на людские сообщества и на их сочленов этот феномен существенно превосходит любой из когда-либо принимавшихся кодексов прав и обязанностей в тех или иных странах.
А наиболее заметным такое его воздействие становится, когда катаклизмы общественного развития в отдельных государственных образованиях или в их ассоциациях приводят к резкому сбросу в прошлое прежних властных режимов, взамен которых появляются очередные, новые. С их нередко новыми нормами и правилами.
Естественное право остаётся при этом с теми же идеалами, какие не могли меняться в их естественной цельности.
Здесь важно подчеркнуть: единые для всего человечества этические нормы и представления невозможно считать как надуманные, поскольку никому ещё не удалось доказать обратного тому, что homo sapiens – человек разумный, как вид, опередивший по своему развитию всё живое, возник и в настоящее время находится в одном и единственном качестве.
Это подтверждается изучением людских потоков при их расселении по земному шару. Даже если отказаться от известных научных данных об «исходе» первых расселенцев из Африки и принять пока ещё свежую точку зрения – о зарождении вида на территории Европы, суть утверждения о единстве в нём этического, где бы люди ни жили, остаётся неизменной. Конечно, повторимся, если под этическим понимать идеалы естественного общечеловеческого права, в которых выражаются нормалии одновидового социального поведения и чувственности.
Да и вряд ли могло быть иначе.
Животный мир в его отдельных видах даёт подтверждение такому поведению, когда животные на разных этапах, в том числе уже при рождении, имея закреплённые в них наследственные инстинкты, быстро и успешно усваивают видовые групповые и социальные требования, привычки и навыки единого образца. Нет животных, которые жили бы и росли «без оглядки» на повадки сородичей одного вида.
В этом, если обходиться без оговорок, тоже проявляется «естественное право» – на его самом нижнем, животном уровне.
Оказавшись в единственном экземпляре и не наследовав признаков своего вида в утробном состоянии, до своего рождения, та или иная особь животного непременно обрекалась бы оставаться без необходимого комплексного реагирования на внешнюю среду и на потребности своей физиологии, что было бы равно отсутствию у неё инстинктов, а, значит, и соответствующих ориентиров для выживания.
Вообще же существование отдельной особи, самой по себе, противоречило бы общему принципу живой жизни, «рассчитанной» на своё воспроизводство и на эволюционное развитие в определённых видах.