Как обмануть смерть
Шрифт:
Я застонала: — Только не сейчас, когда ты сглазил нас своими словами.
Он слегка подтолкнул меня локтем. — Пошли уже. Мы зря теряем время.
Моя настороженность не ослабевала, пока мы шли через вестибюль к ряду лифтов. Сильный запах дезинфицирующего средства преследовал нас повсюду, иногда смешиваясь с запахом чьего-то лосьона после бритья или тела. У лифтов мы присоединились к другой молодой паре, которая стояла, нервно вцепившись друг в друга. Подошла пожилая женщина и скрюченным пальцем нажала на уже зажженную кнопку. От нее исходил запах
Лифт прибыл, и из него вышли с полдюжины пассажиров. Мы шагнули внутрь и продвинулись вперёд, чтобы остальные могли зайти. Вайат нажал на кнопку четвертого этажа, молодая пара — пятого. Любительница виски просто стояла, слегка сгорбившись. Когда двери начали закрываться, раздался голос из вестибюля: — Придержите лифт!
Молодой человек нажал кнопку «Открыть», и двери разъехались. Женщина, у которой я успела рассмотреть только голубой халат и рыжие волосы, остановилась рядом со старухой, прижимая к груди стопку медицинских карт.
— Спасибо, — поблагодарила опоздавшая.
Я вздрогнула. Разинув рот, смотрела на её наклоненный профиль, едва различая подбородок и нос. Но я никогда не забуду этот голос. Другой врач называл её Пэт. Вот тебе и ничтожные шансы Вайята.
Пэт повернула голову в нашу сторону. Дерьмо. Я схватила Вайята за плечо, развернула его лицом к себе, положила голову ему на грудь и начала притворно плакать. Он напрягся, вероятно, не понимая, что со мной происходит, и обнял меня за плечи. Я не обращала внимания на тепло его объятий и нежные поглаживания моей спины и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы вызвать хорошие слезы. Просто чтобы добавить немного реализма в это действо.
Но никак не предполагала, что мои мысли будут об Алексе. Настоящие слезы обожгли мне глаза и сжало горло. Господи, неужели я ещё не выплакалась за десятерых человек? Нет, это больше, чем просто мое горе по Алексу. Чалис тоже скучала по нему.
— О боже, — произнес скрипучий голос, вероятно, пожилой женщины. — С ней все в порядке?
— Её… э-э… дядя умирает, — на ходу соврал Вайят. — Они были очень близки.
— Бедняжка. Это так печально, когда кто-то, кого мы любим, уходит. Бог забрал у меня моего Генри в прошлом году, и с тех пор я уже не та, что прежде.
— Ваш муж?
— Моя немецкая овчарка.
Смех прорывался сквозь мои рыдания, а потом вырвался сдавленным вздохом. Вайят ещё крепче прижал меня к себе. Лифт остановился и звякнул. Заскрежетали двери.
— Наш этаж, — сообщил он.
Я опустила голову и позволила ему вывести меня из лифта. — Да пребудет с вами обоими Господь, — проговорила старуха в наши удаляющиеся спины.
До сих пор он почти не появлялся, и я сомневалась, что появится сегодня.
Вайят потянул нас в сторону, к полированному фонтанчику с водой. Я сдерживала смех, вызванный комментарием этой глупой женщины о собаке, и использовала его, чтобы отогнать горе. Загоняла его в самый дальний угол моего сознания, где он останется еще на некоторое время. Вайят приподнял мой подбородок и заглянул в глаза.
— И что это было? —
— Это мой медэксперт, — тихо ответила я. — Та самая, которую я до смерти напугала. Это она.
Он побледнел: — Ого.
— Именно, поэтому мне пришлось поспешно разыграть спектакль, прежде чем она хорошенько не разглядела меня и снова начала изображать обморок.
— Не знал, что ты такая хорошая актриса.
Вытерла щеки, откашлялась и понадеялась, что не выгляжу сильно заплаканной. — Вовсе нет. — Я зашагала по коридору, сосредоточившись на палате 419.
Миновав пост медсестер, две зоны ожидания и по меньшей мере две дюжины палат, мы наконец добрались до 410-й… 411-й… 413-й. Ещё одна зона ожидания, наконец комната с окнами и опущенными жалюзи. По необъяснимой причине дверь распахнулась — внутрь, иначе она сильно и больно ударила бы меня по лицу — и оттуда вышла Джина Кисмет.
— Ты называешь это быстро? — спросила она, а потом, немного подумав, добавила: — Ты уже пришла в себя?
— Я в порядке, — ответила я. — Что за срочность?
Она отступила назад и впустила нас внутрь. В комнате находилось пять человек. Двое из них меня не удивили, так как там была Кисмет. Тибальт Монахан стоял прямо за дверью, прислонившись спиной к стене, как часовой. Его джинсы выпирали на середины правого бедра, скрывая бинты от ран, полученных во время утренней битвы. Он удостоил меня кивком, и я повторила его жест. Прямо напротив него сидел Феликс, один из его напарников по триаде — ещё одно молодое лицо с щенячьими глазами, он тоже сражался в то утро в Олсмиле. За последние несколько лет наши пути время от времени пересекались, особенно в тот раз, два года назад, когда я отчетливо помню, как ударила Тибальта кулаком по лицу.
Двое других людей, чье присутствие действительно удивило меня, сидели в креслах напротив двери. Амалия и её телохранитель Джарон, так непохожие на тех, кого я видела в Первом Пределе, вежливо улыбнулись. Они называли человеческие тела, в которых обитали на поверхности, «аватарами», то есть способом незаметно пройти среди людей — если Амалия, конечно, считает пребывание в теле высокой, длинноногой модели-аватаре незаметным. Кроме того, Джарон имел телосложение профессионального рестлера, что меня позабавило, поскольку феи (во всяком случае, в их истинной форме) выглядят определенно женственно. И ростом со среднего человеческого малыша.
Я видела их аватары дважды в своей жизни; если они здесь, значит, произошло что-то серьёзное.
Пятый был незнакомцем. Он сидел, вытянув перед собой скрещенные длинные ноги. Худого телосложения, с черными волосами с проседью, вытянутым узким лицом, похожим на лошадиное, он был одет в темно-синий костюм без галстука. Очень похож на полицейского в отставке.
— Я не должна была сомневаться в тебе, Эвангелина, — произнесла Амалия. Голос принадлежал фее, которую я встретила вчера, царственный и высокий, неподходящий большому телу, из которого он исходил. — Ты преуспела в защите Первого Предела.