Как обмануть смерть
Шрифт:
— Уверена, что смогу заставить тебя покраснеть, если я постараюсь достаточно сильно. Только вероятней это случится из-за слов, выходящих из моих уст, чем из-за чего-то входящего.
Он рассмеялся этой довольно непристойной шутке. Поскольку у нас не было времени, чтобы продолжить наши предыдущие занятия до удовлетворительного завершения, я работала над тем, чтобы выбросить его прикосновение и вкус из головы. Моя кожа все еще казалась горячей там, где он целовал меня, и я уже скучала по Вайяту в своих объятиях. Не очень хорошо, так как мне снова нужно
Я плюхнулась на кровать и откинулась назад, опершись на ладони. — Итак, если бы ты был плохим парнем, намеревающимся привести боевые силы против триад, кем бы ты был? — спросила я.
— Кем-то, кто чертовски зол. — Вайят прислонился к стене напротив кровати, скрестив руки на груди. — И это кто-то, знает, чем мы занимаемся, кто мы такие и, кажется, имеет отношение к Собранию кланов.
— Или он получил эту связь через свои отношения со Сноу.
— Тоже возможно.
— Надеюсь, Фин сумел каким-то образом сделать снимок, потому что это чертовски упростит идентификацию. Полагаю, он ничего не сказал об этом по телефону?
— Разговор был довольно коротким, Эви.
Я теребила зацепившуюся нитку на покрывале кровати, надеясь, что на меня снизойдет вдохновение. Двадцать минут казались мне вечностью ожидания, а я не была терпеливым человеком. Только мой разум все время возвращался к одной и той же версии — к тому, у кого были все основания затаить на нас злобу. — Знаю, ты говорил, что он не наш парень, — проговорила я, — но я все время возвращаюсь к выжившему сыну владельца греческого ресторана. У него такой совершенный, возвышенный мотив.
Вайят сжал губы в тонкую линию, его взгляд стал острым. — Я же сказал, это не он.
— Да, ты говорил мне, но его все равно не стоит сбрасывать со счетов, Вайят. Ты сказал, что доверяешь моим инстинктам, а мои инстинкты говорят, что то, что случилось тогда, имеет отношение к тому, что происходит сейчас.
— Конечно, это так. Это событие помогло сформировать то, чем сейчас являются триады, но это не значит, что сын жертв связан с Коллом.
— Тогда что он делает? — Я села немного прямее, расстроенная отсутствием у него реальных ответов. — Ты сказал, что знаешь его, так докажи это. Докажи, что мои инстинкты просто немного затуманены и что я хватаюсь за соломинку из-за какой-то глубоко укоренившейся потребности быть тем, кто разоблачит этого мудака.
Напряженный, как сжатая пружина, Вайят оттолкнулся от стены и прошествовал в другой конец комнаты, поближе к двери. Он достиг самой дальней точки, развернулся и прошел полпути назад ко мне, пылая. — Он работает в городе, Эви, и он не может быть Коллом или работать с ним. Я знаю, что он не может.
— Но я не знаю, — я встала, уперла руки в бока и ответила ему в десять раз более хмурым взглядом. — Ну же, Трумен. Я обнажила свою душу, чтобы ты увидел, потрогал и, возможно, посмеялся надо мной. Поделись
Вайят продолжал свирепо смотреть, но его решимость рушилась. Провел рукой по своим коротким волосам, по шее и обратно, чтобы ущипнуть себя за переносицу. Я не двигалась; он должен был знать, что я не буду давить, хоть и решительно настроена получить от него эту информацию. Очень хотела знать, кого он защищает.
— Отлично, — отрезал он. — Хочешь знать, чей отец был убит полукровкой, а его мать и сестра — бродячими охотниками за головами? Тот, кого Собрание кланов считает убийцей, Эви, тот, кого они обвиняют, а ты защищаешь.
Мое лицо обмякло, когда во мне поселилось замешательство. — Руфус?
— Нет, не Руфус. — Что-то зловещее мелькнуло в его ониксовых глазах. — Я.
Глава 20
17:24
Фраза «Напряжение повисло в воздухе» мелькнула у меня в голове, потому что его последнее заявление остановило всю активность в комнате. Он не шевелился. Я застыла. Даже отдаленное гудение электричества и бегущей воды исчезло, сменившись оцепенелой тишиной. Мой мозг отказывался понимать, в чем он только что признался. Я чувствовала тошноту, лишившись душевного равновесия. Серьезно запуталась.
Он моргнул и разрушил чары.
— Ты… — я с трудом сглотнула комок в горле, во рту пересохло. — Ты не руководил нападением на Сансет-террас. Как…
— Кицунэ не поэтому… дело не в этом.
Я закрыла глаза и тяжело выдохнула. Тошнота усилилась, когда я приготовился узнать истинную причину, по которой старейшина Кицунэ обвинил меня в том, что защищаю убийцу. Дело не в убийстве Кони и Страй, это что-то совсем другое. Когда я подняла глаза, Вайят тяжело опустился на один из двух мягких стульев в комнате. Он уставился в пол, сложив руки на коленях. Несчастный.
Я вскрыла гноящуюся рану, потому что не могла избавиться от необходимости контролировать свое окружение и все в нем. Я не могла просто принять его слова; я должна была сама разобраться в фактах. И это открыло мне ту сторону Вайята, которую я никогда раньше не видела и о которой не спрашивала — его прошлое. Он не выпрыгнул полностью сформировавшимся из ямы в земле. Я просто не задавала вопросов о его жизни до триад; он никогда не говорил об этом.
Неубедительно, но все, что я смогла сказать: — Мне очень жаль.
— Ты же знаешь, что это не так. Ты ненавидишь жалость так же сильно, как и я. Не надо меня жалеть. — Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. По-прежнему все свое внимание уделяя полу. — Я этого не заслуживаю.
— Тебе было семнадцать, Вайят.
— Меня там не было. Я не мог остановить бойню или спасти родных, потому что меня даже не было там в ту ночь. Я должен был быть там. Мы обещали, что придем к восьми, чтобы помочь с инвентаризацией продуктов, но вместо этого пошли к другу домой.