Как подготовить детей к будущему, которое едва можно предсказать
Шрифт:
Проблема в том, что, когда я готовлю, мне все равно, что творится в голове у моих детей. Темпераментный повар во мне действует на чисто эмоциональном уровне. Я старался и теперь хочу, чтобы они оценили еду, пока та еще горячая. К тому же я чувствую большое давление: сериалы и книги для родителей ясно дали понять, что в идеальных семьях всегда идеальные ужины.
– Пойдемте. Не заставляйте меня повторять!
– Папа! Можно я просто закончу уровень? Пожалуйста.
– Что? – я потрясен тем, что мой сын считает это уважительной причиной.
– Я остановлюсь, как только погибну.
– Но разве цель игры не в том, чтобы не
Он не отвечает. Я даже не знаю, слышит ли он меня. Он несколько раз нажимает на пробел, затем пожимает плечами:
– Ты меня отвлек. Большое спасибо.
Захлопнув экран ноутбука, он плетется в сторону обеденного стола. Вскоре садится и его брат. Вот так начинается наш стандартный ужин, такой вот шаблон. Как и многие люди по всему миру, мы почти всегда ужинаем вместе. Это традиция, которую я унаследовал от своей матери, а она, вероятно, унаследовала ее от своей.
В некотором смысле семейный ужин похож на видеоигры, особенно если вы понимаете их именно так, как я описываю: как примеры процедурной риторики, благодаря которой мы овладеваем грамотностью в вопросах культурных установок и ценностей, формируя чувство собственного «я». Ужин не всегда может быть веселым, но соедините предписанное поведение и действия с учетом правил и ограничений (в установленном пространстве) – и вуаля, держите рецепт игроподобного ритуала.
У нашего ритуала ужина много правил. Они не особо строгие – мы не молимся и не переодеваемся в свою лучшую одежду. Однако явные фактические ограничения имеют место. Я регулярно напоминаю детям, чтобы они держали спину прямо, ровно сидели на стуле, не клали локти на стол и жевали с закрытыми ртами. Есть и интеллектуальные ожидания. Каждый день одни и те же. Я спрашиваю:
– Как дела в школе?
Они пожимают плечами:
– Сойдет.
Они размазывают еду по тарелке или бездумно запихивают ее в рот. Мне нужно время, чтобы вовлечь их в разговор. Но уже через десять минут мы связываем то, что они проходят в школе, с хорошо знакомыми им играми и фильмами. Прошлым вечером мой старший сын сравнил свой урок социологии, посвященный нацистской Германии и фашизму, с франшизой «Hunger Games» и видеоигрой Wolfenstein. Я немедленно начал мини-лекцию о «1984» Оруэлла, «Суде над Сократом» и краткой истории антиутопий: «Утопия означает “место, которого нет”, понятие было придумано Томасом Мором…»
Видеоигры – это работа детей. Да-да, вы не ослышались.
Я уверен, что они забудут большую часть того, что я рассказал. Оба закатили глаза и почти не слушали. Это нормально. Важно то, что мы все совершили необходимые действия. Я смоделировал привычку находить культурные параллели. Мы попрактиковались в ведении светской беседы за ужином. Через некоторое время все это все равно свелось к имитации стрельбы. Указательные пальцы направлены в противоположную сторону стола; слюна слетала с губ моих сыновей, издающих звуки взрывов. Бах! Бабах! Пиу!
Я немедленно положил этому конец.
Некоторые виды игр неприемлемы за моим обеденным столом.
#DeviceFreeDinner [12]
Во время Летних Олимпийских игр 2016 года NBC транслировала социальную рекламу, продвигающую идею #DeviceFreeDinner. В телевизионном ролике спортсмены пользуются
12
#УжинБезГаджетов (прим. ред.).
Раздается женский голос: радостный, четкий, вежливый. Предположительно, это типичная мать в семье со средним достатком.
«В некоторых обстоятельствах гаджетам просто не место», – говорит она.
Судя по всему, семейный ужин возглавляет этот список.
Реклама была подготовлена Common Sense Media, некоммерческой организацией, которая с 2003 года помогает взрослым ориентироваться в вопросах, связанных с цифровыми средствами коммуникации. Миссией организации позиционируется приверженность расширению прав и возможностей «родителей, учителей и политиков путем предоставления объективной информации, надежных советов и инновационных инструментов, способных помочь им использовать влияние СМИ и технологий в качестве позитивной силы в жизни всех детей». Основанная и возглавляемая Джимом Штайером, адвокатом по гражданским делам, уполномоченным по правам детей и профессором Стэнфордского университета, организация профинансировала и опубликовала впечатляющий объем исследований о том, как цифровые технологии влияют на семьи, в частности на детей. Многие из исследований легли и в основу этой книги.
В 2016 году организация провела опрос семей США с детьми в возрасте от 2 до 17 лет для отчета под названием «Перепись здравого смысла: увлеченные технологиями родители детей и подростков». В этом опросе почти половина (47 %) родителей ответила, что «они сами либо один из членов семьи использовал мобильное устройство за ужином на прошлой неделе». Чуть более трети сообщили, что оставляли телевизор включенным во время еды. 35 % заявили, что «мобильные устройства за ужином привели к конфликту».
Подобные результаты вроде как должны шокировать вас. Они были опубликованы для поддержки кампании #DeviceFreeDinner, и статистика сообщает: традиционный семейный ужин под угрозой. Роль злодея в этой истории отводится гаджетам. Они посягают на святое; сенсорные экраны как будто богохульствуют. Их интерактивность посягает на утопический образ идеальной трапезы и, следовательно, идеальной семьи. Common Sense Media хочет, чтобы взрослые «отложили цифровые устройства» и сделали «правильный» выбор.
Ирония в том, что идеальный ужин, который кампания так пытается защитить (когда родственники собираются вместе после тяжелого рабочего или школьного дня, разрезают зажаренную индейку и передают по кругу зеленый горошек и картофельное пюре), стал мейнстримом не без влияния СМИ. Корни обычая связаны с происхождением самих цифровых устройств. Установленная в начале 1800-х годов традиция совместного ужина вошла в моду наряду с фабриками, офисными зданиями и паровым двигателем, потеснив старые порядки аграрного общества. Еда стала частью повседневной жизни, потому что она превратилась в ритуальное подтверждение чувства стабильности в мире стремительно ускоряющихся перемещений и повсеместной коммуникации. Как и детский сад Фребеля, она ввела и укрепила условия новой модели детства, родительства, семьи и чувства собственного «я», зародившегося в песочнице.