Как принцесса из сказки
Шрифт:
— Простите, что врываюсь таким образом, но вам давно следует быть в постели. Я только что говорил с Савичем, и он просил проверить, чем вы занимаетесь. Очевидно, знал, что приказов вы не слушаете. Вижу, комикс уже почти готов?
— Да. Это еще не окончательный вариант, но работа близится к концу. Римус шантажирует Сэма Доналдсона.
Саймон подошел ближе и склонился над рисунками.
— Черт, оказывается, мне не хватало Римуса, аморального ублюдка, — рассмеялся он. — Рад его возвращению.
— Остается
— Я знаю, что карикатуристы не зарабатывают много, если только не заключат контракт с издательством на эксклюзивные публикации. Кстати, я знаком с Риком Бауэсом. Он там главный. Хотите, позвоню ему, приглашу на ленч и покажу ваши рисунки?
Лили эта идея, очевидно, не понравилась, поэтому он выжидательно помолчал.
— Ладно, тогда захватите свои комиксы, и я поведу вас обоих в мексиканский ресторан.
— Что ж, — выговорила она наконец, — неплохая идея.
— Ну а сейчас, может, вздремнете, Лили? И лекарства бы принять неплохо.
Из детской донеслись рев Шона и голос Габриеллы, говорившей, что, если он перестанет жевать свои и ее пальцы, она принесет ему крекер и они пойдут гулять в парк. Шон испустил очередной вопль, перешедший в гульканье. Габриелла рассмеялась.
— Пойдем-ка за крекером, парень.
Шон умиротворенно ворковал, пока няня несла его вниз. Лили попыталась проглотить слезы, но это оказалось невозможным. Она просто стояла, стараясь не издать ни звука. А слезы все катились по щекам.
Саймон, знавший о постигшей ее трагедии, о боли, занозой застрявшей в душе, молча стоял рядом. Потом медленно притянул ее к себе и прижал к груди.
Когда минуту спустя зазвонил телефон, Лили отстранилась и, не глядя в глаза Саймону, подняла трубку.
— Это вас, — пробормотала она.
Глава 14
Заканчивалось еще одно воскресенье. В десять вечера Саймон, уже вернувшийся в Нью-Йорк, заканчивал энергичную разминку в тренажерном зале и, как всегда, чувствовал себя измотанным и одновременно полным энергии. Он вытер лицо, потянулся и направился в душ. В мужской раздевалке уже находилось человек десять. Здесь царила атмосфера мужского братства: присутствующие обменивались шуточками, хвастались победами, жаловались на усталость.
Саймон скинул халат и ступил в единственную свободную душевую кабинку. Было уже поздно, когда он закрыл воду и схватил полотенце. В раздевалке оставались только двое. Один сушил волосы феном, другой отлеплял с коленки бактерицидный
И тут он услышал легкий шорох.
Это было последнее, что запомнил Саймон. Удар по голове отключил его. Он мешком свалился на пол.
— Эй, парень, очнись! О Господи, мужик, только не умирай, иначе я точно потеряю работу. Пожалуйста, открой глаза!
Саймон приоткрыл глаз и увидел очень молодую, прыщавую, насмерть перепуганную физиономию. Какой-то мальчишка тряс его за плечи.
— Да-да, я живой. Только перестань меня трясти, — пробурчал Саймон и, с трудом подняв руку, ощупал большую шишку за правым ухом. Кожа лопнула, и из ранки сочилась кровь. — Кто-то потушил свет и огрел меня чем-то очень твердым, — пояснил он.
— О, черт, мистер Дьюк во всем обвинит меня! — охнул парнишка. — Я здешний смотритель и проработал всего неделю, а теперь он меня вышвырнет!
Он принялся ломать руки, бросая по сторонам безумные взгляды, словно ожидал моментального появления грозного управляющего.
— Тот тип, что меня ударил… ты его не видел?
— Никого я не видел.
— Ладно. Не волнуйся, думаю, он давно смылся. Помоги мне встать. Я хочу проверить, на месте ли бумажник.
Кое-как встав, Саймон открыл дверь шкафчика и потянулся к старой черной кожаной куртке-«пилот», верно служившей ему еще в годы учебы в Массачусетском технологическом. Бумажник исчез.
Грабитель вырубает свет, потом заходит в раздевалку, чтобы спереть бумажник? Должно быть, знал, что в раздевалке остался один человек, а это означает, что он заглядывал сюда. Проверял. Вор в мужской раздевалке?
— Прости, парень, но я вызываю колов. Не повредит. Может, они что-то и отыщут.
В ожидании полицейских Саймон заблокировал свои кредитки. Полицейские, двое молодых патрульных, взяли у него заявление, обыскали раздевалку и тренажерный зал и…
И ничего.
Вернувшись в свой особняк на Восточной Семьдесят девятой улице, Саймон позвонил Савичу. Тот мгновенно встревожился.
— Что случилось?
— У меня неприятности, — признался Саймон.
— Ты покидаешь мой дом сегодня днем, после телефонного звонка, не сообщаешь, что происходит, и теперь заявляешь, что уже вляпался в неприятности?
— Примерно так.. Лили уже лучше?
— Лили действительно лучше, и она на стенку лезет. Говорит, что завтра понедельник, утром ей снимают швы и она немедленно летит в Нью-Йорк, какие бы предлоги ты ни придумывал, чтобы оттеснить ее.
— Мне нужно подумать, — обронил Саймон.