Как приручить дракона
Шрифт:
— Какое… Кого? — растерялся я.
— ТЕЗКИ ТВОЕГО, ГОША. КОГО Ж ЕЩЕ? ТЫ СКАЖИ МНЕ, ПОЧЕМУ ОТПУСТИЛ ИХ? ОНИ — РАКОВАЯ ОПУХОЛЬ НА ТЕЛЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ОТРЫЖКА ВСЕЛЕННОЙ, ГЛИСТЫ В БОЛЬНОМ ТЕЛЕ ЭТОГО ГОРОДА…
— Сколько пафоса, однако… Как жить-то с тобой, таким наивным, будем? Однако, с глюками надо дружить, пускай они и притворяются драконами. Поэтому — поясняю. Я понятия не имею, что могу, чего не могу, что тут можно и чего нельзя, потому что я тут — со вчерашнего дня, это раз. И прежде, чем переходить к стадии самоактуализации и превращаться в местного супергероя, мне надо разобраться с другими, более приземленными, можно даже сказать — физиологическими вещами. Решить вопросы с едой, одеждой, коммунальные
— И ДО ТЕХ ПОР ТЫ БУДЕШЬ СПУСКАТЬ С РУК ЭТИМ СКОТАМ ИХ ДЕРЬМО?
— Некоторое дерьмо нельзя спускать с рук, это верно…
— ТОГДА СКОРЕЕ УЖЕ НАЙДИ ВРЕМЯ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ — ЧЕГО ТЫ МОЖЕШЬ И ЧЕГО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ. УВЕРЯЮ ТЕБЯ, БУДЕШЬ ПРИЯТНО УДИВЛЕН!
— Звучит интригующе… Пойду постригусь, а потом поем, а то уже люди косятся: стоит рыжий дядька и со стенкой разговаривает. О! Зайти на главпочтамт и узнать про интернет и мобильники. Заодно наушники с гарнитурой возьму, чтобы за психа не принимали…
Впечатление провинциального пастораля и тихой гавани местный Вышемир растерял более, чем полностью за время моих мытарств по городу. Обстановочка тут была, прямо скажем, не очень. Гнетущая, несмотря на отличную погоду и летний сезон. Представить страшно, как тут грустно поздней осенью!
Городок тысяч на пятьдесят населения выглядел прилично только на небольшом вытянутом отрезке от сквера Эльфийских Добровольцев до Детского парка, между улицей Земской и Набережной. Здесь располагались всякие конторы-управы-госучреждения, хорошие магазины и учреждения культуры, элитные жилые дома. Чем дальше от речки — тем тревожнее все обстояло. Улица Мира располагалась параллельно Земской, метров на триста дальше от реки, и потому могла считаться относительно благополучной. А ещё дальше… Там начинался район бараков — Зверинец, и частный сектор, и Новый район с одинаковыми серыми десятиэтажками и отсутствием минимальной инфраструктуры. Все это до боли напоминало мой родной Вышемир, но у нас от бараков давно избавились, да и частного сектора было меньше, и в Новом районе всё-таки строили не только многоэтажки, но и школы с садиками, и торговые центры…
Под вуалью из летней зелени — каштановых и кленовых аллей, живых изгородей из «хмызняка» (кустарника самых разных пород) — скрывалась мрачноватая изнанка города.
Далеко не все тут зарабатывали на жизнь честным трудом, вкалывая на шурупном и фанерном заводах, горбатясь на консервном или мелькомбинате. Теневая жизнь, какие-то мутные делишки — это было видно невооружённым взглядом! Потрепанные типы около банковских отделений, шарящие по кустам подростки с потерянными глазами, явно сильное разделение по уровню дохода среди «лучших людей города» и всех остальных… Я даже киборга видел! Настоящего, с хромированными руками и какой-то неоновой полосой вместо глаз! Он вылез из шикарного электрокара, за ним выпорхнули две разбитные девахи в ультракоротких юбках и легкомысленных маечках… Они вместе двинули в какое-то заведение с вывеской «КАВАК». Какой кавак? Пока вспомнил про латинку, пока осознал, что это — кабак — странные видения уже скрылись из виду.
Да и ситуация с благоустройством выдавала общую деградацию городской жизни: ямищи на дорогах, некошенная трава, облупленная краска на фасадах, все эти бесконечные граффити и заплеванные электробусные остановки… При этом возникало впечатление, что так было далеко не всегда, и следы разумной и обеспеченной жизни тут присутствовали. Остатки ландшафтного дизайна — пожухлые клумбочки и куцые альпийские горки, разметка под велосипедные дорожки… И спортплощадки: пусть
А тут, прямо на набережной, недалеко от Детского парка, располагался очень приличный спортивный городок, пусть и неприглядный на вид. К нему-то я и направился, благо — народу там почти не было, только на брусьях в дальнем углу кучковалась компашка из пяти-шерсти разновозрастных подростков мужского пола — дочерна загорелых и тощих.
Любой историк знает — у всякого общественного или экономического явления есть причины и предпосылки, в том числе — у местной разрухи. Мне ужас как хотелось до них докопаться, до этих самых причин. И что-то мне подсказывало — ничего сверхъестественного, фантастического или магического тут не было. Детройт в США, например, загнулся по вполне рациональным причинам. Про Припять я и вовсе молчу. Интересно, а как тут обстоит дело с Чернобылем?
— А ТЕБЕ НЕ НАСРАТЬ НА ЧЕРНОБЫЛЬ? — рявкнул голос, который мне пока что было непривычно звать драконом. — ДАВАЙ, ЗАЛЕЗАЙ НА ТУРНИК, ГОША. ПРОВЕРЬ, НА ЧТО ТЫ ТЕПЕРЬ СПОСОБЕН!
И я залез. И сходу сделал сначала несколько подтягиваний разными хватами, подержал уголок, потом — осилил выход на две, подъем с переворотом, и еще — капитанский подъем и выход принца… Все это было легко, мышцы приятно гудели, тело радовалось нагрузкам! Да я мог бы, аки Тарзан, тут по снарядам скакать, если бы захотел! Такой координации и лёгкости движений у меня и в двадцать не было, до манифестации дерьмовой болячки…
— Однако! — сказал я, аккуратно спрыгивая на землю. — Главное — без фанатизма.
— Нихрена себе, дядя! — заорали пацаны, которые пялились на меня все это время. — Нихрена себе рыжий! Ты гимнаст? Цирковой? А нам покажешь, как это?
Вот же гады малолетние, без ножа режут! Училка — это навсегда. Призвание и проклятие…
— Вот что, пацаны… — я почесал бороду. — Буду здесь завтра, скажем, в девятнадцать ноль-ноль, чтоб не жарко уже, но и стемнеть не успело. Кто хочет — подходите, будем заниматься. Мне надо форму восстанавливать, планирую ходить каждый день, если что-то будет интересно по тренировкам, режиму, питанию — подскажу, без проблем.
— А вы откуда, из армии? Потому такая одежка? А как вас зовут? Кто вас научил трюки крутить? А вы вышемирский? А с какого района? — зачастили они. — За тренировки дорого берете?
— Вчера демобилизовался, — откликнулся я. — Тут, на Мира живу, недалеко. Пепеляев моя фамилия. Денег не возьму, а вот если музыку принесёте — это будет здорово.
— А можно, мы ещё пацанов позовем?- оживились они.
Да, да, да. Конечно. Вечная мальчишеская блажь. Пацанов они позовут! Если из этих шести сюда придёт четверо, а в итоге постоянно заниматься будет один или два — это получится колоссальная победа. Но и в такой расклад я не особенно верил: летом в городе и его окрестностях есть гораздо более увлекательные занятия, чем зависать на турниках с каким-то взрослым незнакомым типом.
— Зовите пацанов, — кивнул я. — В качестве аванса — подскажите, где тут самая нормальная парикмахерская?
— Так это… «Гензель и Гретель!» На улице Карла и Марлы! — провозгласил белобрысый длинный шкет, и остальные пацаны согласно закивали.
Я едва удержался, чтобы не заржать, с трудом подавил улыбку. Ну и параллели, ну и кошмар! Кажется, знаю, где эта улица располагается…
— И что, правда, хорошо стригут?
— Стригут обычно… Там Гретель работает, ну, и другие гномки… Так у них такие большие си-и-и-и… Синие глаза! — белобрысый руками показал совсем не глаза. — Любо-дорого!