Как приручить дракона
Шрифт:
— Местные-нах! — утверждала баба. — И персики — местные, и дыни, и киви-х, и бананы-ять! Клянусь-нах! Ты что — не веришь-ять?
Манера орков разговаривать забавляла и раздражала одновременно. Эта тема — проглатывать матерные приставки или окончания — она была неподражаемой!
Насвистывая что-то веселенькое, я свернул за угол дома, заглянул под тень палаточного козырька и сказал:
— Доброго утра! Мне яблочко, пожалуйста, — и глянул на торговку фруктами.
И от неожиданности даже отшагнул назад: среди фруктовых лотков на сей раз хозяйничала никакая не орчанка! Вполне себе приятная молодая женщина, даже — девушка, лет двадцати пяти-тридцати, точнее сказать сложно. Потрепанные джинсы, заношенная водолазка
— Здра-а-асте! — сказала продавщица. — Яблочек? Сейчас-сейчас!
И улыбнулась — приветливо. С ямочками на щечках. И сигарету сразу спрятала, как будто застеснялась. «Хорошая девка, приятная, но какая-то бедовая» — вот что я о ней подумал.
— Одно яблоко, — улыбнулся в ответ я. — Вон то, самое большое.
— Одно? Вы сейчас скушать хотите? А давайте, я вам его сполосну, у меня тут бутля есть… А вы не тот Гоша, который из армии вернулся? А меня Даша зовут! Мы с Хитаной два через два работаем, будем знакомы! — она успела сделать все дела сразу: рассчитаться со мной, помыть яблоко, отдать его мне и разложить остальные на лотке покрасивее.
Про таких говорят — в руках всё горит!
— Очень приятно, Даша, я — это он, да. В смысле — Гоша. Но мне не очень нравится, когда меня Гошей зовут, — зачем-то уточнил я.
— А как вам нравится? — склонила голову Даша и ее лисьи глазки заблестели.
— От вас, пожалуй, как угодно. Но я по фамилии больше привык — Пепеляев.
— Пепеляев-Горинович? — глаза ее расширились. — Ого! Так это вы? Ой, как интересно… Ох, простите, чего-то меня заносит, я ужасная болтушка!
— Ничего, ничего, — честно говоря, мне почему-то захотелось позвать ее выпить кофе куда-нибудь после того, как она закончит тут работу, хотя мне никогда не нравились курящие девушки. — А…
Я передумал в последний момент. Глупости какие-то в голову лезут, или то молодое здоровое тело так влияет, или… Или — многолетнее воздержание в том, прежнем мире. М-да. Похоже, на моем лице некое смятение отразилось, потому что продавщица Даша еще раз улыбнулась и проговорила:
— Ну, еще увидимся? Я тут с восьми до восьми!
Улыбалась она заразительно. Ох уж эти ямочки!
— Обязательно! — кивнул я, взял яблоко и тут же впился в него зубами, и зашагал прочь, чтобы не плодить неловкость.
Да, да, я в последние годы не очень-то общался с женщинами. Почему? Потому что когда смертельно болен и все время кроме работы уходит на то, чтобы как-то поддерживать себя в более-менее функциональном состоянии, начинает не беспочвенно казаться, что грузить какую-то женщину такой огромной проблемой — просто-напросто подло. Типа, сходить пару раз на свидание, может быть — сблизиться, может быть — даже довести дело до постели (нет, нет, в этом плане у меня все было в порядке, это и вызывало самую горькую досаду), а потом сказать: «Тут такое дело, дорогая, у меня полквартиры лекарствами уставлено, потому что я через пару лет сдохну. И все это время буду мучиться и мне будет только хуже и хуже. Такие дела». Ну, как это себе можно представить? А если приступ схватит в самый ответственный момент? Так что сам я ни за кем ухаживать не брался и интерес со стороны противоположного пола игнорировал… Да что там — я и последние отношения свои разорвал аккурат после того, как узнал про диагноз и наследственность. Наградить кого-то еще такой же бякой, какую мне передал отец? Спасибо,
А тут? Как обстояли дела в этом плане тут? Вот и еще один пунктик — добраться до врачей, обследоваться. Или медкарту пролистать внимательно, благо она у меня на руках.
Пока думал — яблоко почти закончилось, и я сунул его в переполненную мусорку и двинул со всей возможной скоростью вдоль улицы Земской к массивному и зловещему зданию Управления народного просвещения. Честно говоря, чисто внешне оно больше подходило какому-нибудь гестапо, со всеми этими горгульями и колоннами, чем месту, где руководят образовательным процессом. Мысленно перекрестившись, я бодро и уверенно взбежал по высоченным ступеням крыльца и взялся за дверную ручку.
В Управлении народного просвещения царили бедлам, дурдом, ад, жупел и Содом с Гоморрой сразу. Впрочем, как и везде в государственном образовании. Тут ничего нового.
Мимо бегали какие-то тетки с кипами бумаг, другие тетки вдвоем орали в телефонную трубку на вахте про проверку из Гомеля. Дядьки в не первой свежести спецовках зачем-то носили туда-сюда по коридору стремянку, у окна на подоконнике рыдал в голос толстый мужик в пиджаке, худая девица разговаривала по мобильнику, прижав его плечом к уху и жестикулировала обеими руками со страшной силой, как будто далекий собеседник мог это увидеть. На верхних этажах что-то сверлили, при этом побелка сыпалась с потолка, и уборщица в замызганном халате, но с отличным макияжем, матерясь одними губами, орудовала ведром и тряпкой, пытаясь в режиме реального времени убрать с пола следы ремонта. Два подростка со скучным видом при помощи ключей от квартиры пытались отковырять наличники у дверей с надписью «Приемная начальника Управления».
Красота! Как домой вернулся, честное слово! Наличник отвалился ровно в тот момент, когда из той самой приемной раздался дикий рев, полный горечи и отчаяния:
— НУ, ГДЕ Я ВАМ НАЙДУ СЕЙЧАС ИСТОРИКА, ИНГРИДА КЛАУСОВНА?!! НУ, ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ?!
Сначала я подумал, что там засел еще один дракон, а потом — что это мой шанс. Если хотите — судьба, Божий промысел, воплощение теории знаков. Поэтому я выхватил из рук у обалдевших подростков кусок наличника, ударом кулака вбил его на место и вошел в приемную. Дверь в кабинет начальника оказалась открыта, секретаря на месте не было.
— … я ведь не Господь Бог! С другой планеты мне вам учителя выписать, что ли? — закончил свою тираду седой, элегантно одетый усатый мужчина, совсем не похожий на дракона. — Ищите временные варианты, замены ставьте… В конце концов, до конца лета, может быть, кто-то еще найдется.
— Валентин Александрович, я всё понимаю, но у меня двадцать пять часов повисли в воздухе! — всплеснула руками коротко стриженая, крепкая, невысокая женщина в стильном деловом костюме сиреневого цвета. — Я директор школы, и мне нужно решить вопрос любым способом. И что вы предлагаете делать при отсутствии кадров? Ставить физруков заменять историю? Начнется учебный год, и мы с вами оба будем иметь бледный вид перед земским попечительским советом, но в первую очередь — я!
Сережки, прическа, очки в стилизованной под позолоту оправе, маникюр и все прочие аксессуары современной деловой женщины в принципе могли бы спрятать ее гномское происхождение, но, похоже, такой задачи и не стояло: никаких проблем с происхождением не имелось. Вряд ли бы она заняла пост директора школы, если бы тут имелись расовые предубеждения против гномов. Или — кхазадов, как они сами себя называли.
— Тук-тук, — сказал я, входя в кабинет — Доброго утра. Не надо ставить физруков заменять историю, это кощунство. Я как-то заменял физкультуру — получилось, честно говоря, не очень.