Как привыкнуть к Рождеству

Шахов Андрей

Юрий Антонович продолжал:

– Я велосипед отставил и крадусь на голоса...

– Угомонись, старый черт!
– воскликнула пунцовая супруга.
– Ну, что за человек?

Юрий Антонович косо глянул на нее.

– На себя посмотри...

– Прекратите!
– потребовала Зинаида Антоновна.
– Не забывайте, что сегодня святой день.

– В Рождество - и такое!
– сокрушенно пробормотала Илга Дайнисовна.

Юрий Антонович пробурчал что-то неразборчивое, нахохлившись, оглядел стол и вновь взялся за пирожное.

– Люблю

я все шоколадное.

– А как насчет свинцового?
– с кривой усмешкой спросил Артур, приткнув к его затылку дуло пистолета.

Илга Дайнисовна обернулась, сдавленно вскрикнула и прикрыла рот ладонью. Остальные не решились и пикнуть.

– Не наложил в штаны?
– Артур шумно принюхался.

– У тебя что, крыша съехала?
– Павел первым обрел дар речи.
– Убери ствол!

– Не лезь! Это наше дело.

– Так и разбирались бы у себя дома!

Зинаида Антоновна бросила на сына негодующий взгляд.

– Сынок...
– прочавкал Юрий Антонович.
– Ты... что?

– Не догадываешься?
– Артур на миг призадумался.
– А может, шлепнуть тебя без разъяснений?

– Опомнись, - прохрипела Илга Дайнисовна.
– Ты пьян!

– А все равно попаду.

– Да ты спятил!
– Регина приподнялась.

– Щас пальну, - вполне серьезно пообещал Артур.

Елена Антоновна схватила дочь за руку, усадила на место.

– За что, сынок?
– снова спросил Юрий Антонович, дожевав кусок.

Артур, решая, как быть дальше, нервно поерзал, наконец, спросил:

– Объясни мне, Бога ради: на кой черт вы поженились? Только не вздумай даже заикнуться о любви - пристрелю тут же!

Юрий Антонович не ответил. И Артур продолжил:

– Я всю жизнь гадал: в чем тут дело? Вы с таким трудом переносите друг друга, цапаетесь из-за любой мелочи. Когда раз в год я видел вас обнимающимися, вместо радости испытывал раздражение - так ненормально это выглядело. Что вас связывает?

Илга Дайнисовна прослезилась.

– Жизнь, сынок, не из одной любви состоит.

– Знаю, - кивнул Артур.
– Как и предысторию вашей свадьбы. Рассказать, отчего это я родился всего через четыре месяца после нее?

– Не надо, - еле слышно попросил отец.

– Чего так?
– воскликнул Артур.
– Ты, старый маньяк, не хочешь похвастаться еще одним эротическим подвигом?

– Но мы любим тебя, - пропищала Илга Дайнисовна.

– Да? А помните, как ровно пятнадцать лет назад поочередно лупили меня два самых долгих в моей жизни дня?

Юрий Антонович наморщил лоб.

– Это когда тебя забрали в милицию?

– Надо же!
– Артур похлопал отца по плечу.
– Вспомнил!

– Но ты был виноват, - мать уже не плакала.

– В том, что трое пятнадцатилетних дундуков под видом интересной игры поставили меня, восьмилетнего сопляка, "на шухер" у склада продуктового магазина, - голос Артура был предельно саркастичен, - а сами стащили из него пару ящиков гнилых мандаринов?
– он перешел почти на визг: - За это вы лупили

меня два нескончаемых дня?!

Стараясь не делать подозрительных телодвижений, Юрий Антонович прерывисто вздохнул, провел по скатерти взмокшими ладонями.

– Но мы боялись, что ты станешь вором.

Мигрень вновь напомнила Артуру о себе. Он потер висок, хрипло произнес:

– Да-а, ты орал: "В моем доме вора не будет!" А я, забившись в угол, пытался представить, как буду жить на улице, если меня выгонят... Только повзрослев, я понял, почему ты так разорялся тогда, - лицо исказила боль. Я ведь был и без того ненавистной причиной на фиг тебе не нужной женитьбы! А тут еще выяснилось, что со мной надо возиться - воспитывать. Я был пацаном совершенно обыкновенным - ничуть не лучше и не хуже других. Но тебе казалось, что сама судьба покарала тебя худшим в мире сыном! И чтобы не стыдиться окружающих, ты стал лепить из меня липовый образ чудного ребенка все за меня делал, всегда и везде выгораживал... Пашка, "догоняешь" теперь, почему тебе частенько за меня доставалось?

– Да пошел ты...

Юрий Антонович неожиданно повысил голос:

– Может, и в бандюгу я тебя превратил?

Илга Дайнисовна, ожидая взрыва, зажмурила глаза.

– Какие бандиты, папуля?
– усмехнулся Артур.
– Я обыкновенный кот! Су-те-нер - сексуальный антрепренер, - он нагнулся к самому уху отца. Девок под таких, как ты, подкладываю.

Елена Антоновна брезгливо поморщилась. Илга Дайнисовна замерла в оцепенении: бандит - это еще куда ни шло, при случае можно соседей пугнуть, но сутенер...

– Что ты, сынок?
– она еще надеялась на опровержение.

Но Артур был неумолим.

– Сколько лет вы друг к другу не прикасаетесь? А-а, - он махнул, какое это имеет значение? Так или иначе, но папка мой в постели полный ноль. Раз в два-три месяца он прилично надирается и со "штукой" в кармане...

– Заткнись!
– рявкнул отец, губы его задрожали, на подбородок стекла жидкая слюна.

Артур рывком прижал его лицо щекой к столу и опустил дуло на висок.

– Больненько?
– он откровенно злорадствовал.
– За минуту, бедняга, замучался! Может, хоть теперь поймешь, каково было мне...
– голову обдала горячая волна, он заговорил с усилием.
– Только как ты поймешь? Ты и такие, как ты, с энтузиазмом калечили землю и собственных детей, слепили этот сральник, в котором мы теперь братва, барыги, проститутки, доходяги...

– Говорил бы за себя, мерзавец!
– Елена Антоновна всем своим видом выразила племяннику предельное презрение.
– Мы еще и виноваты.

Артур медленно перевел взгляд на нее, глянул на побледневшую Регину. В глазах сестры отчетливо читалась немая мольба. Но тетка дрогнула, принялась поправлять прическу, и возможность добить ее показалась слишком уж заманчивой.

– Я и за тебя кое-что скажу, дорогуша, - зловеще передразнил Артур Елену Антоновну.
– Ты ведь из Регинки проститутку сделала!