Как пройти в Ётунхейм?
Шрифт:
– Просто Эрнст? Ничего больше сказать не можешь?
– Пока – да. Но очень хотелось бы это исправить как-нибудь, - признался Эрнст, смотря под ноги.
Форсети, несмотря на всю свою «правильность» и кажущуюся отстраненность заговорил довольно доброжелательно, будто уже забыл обстоятельства знакомства. Говорили на совершенно отвлечённые темы, коснулись, разве что, только того, что Эрнст думает о Вотане – это во-первых, (тут нашему мидгардцу стало особенно неудобно), Донаре (аналогично, но Форсети согласился с мнением о нём) и Локи (тут проблем не было, на заявление Эрнста, что он считает его довольно
– Форсети, - Эрнст замялся, - я несколько раз слышал от Вотана о каком-то наказании… что это значило?
Пришла очередь и Форсети замяться:
– Локи когда-то давно решили подвергнуть наказанию, - и он какможно менее красочно (по какой причине он и сам не понимал) расписал то, что пришлось терпеть записному асу.
– И долго?..
– Трудно сказать – наказывали урывками. То отпускали на время, то назад приволокут. Теперь-то его простили уже.
– А за что всё это? – задал Эрнст главный вопрос, которого можно было бы и пораньше задать.
– За неповиновение асам. Постоянное.
Форсети прекрасно знал, что смерть его отца Бальдра на самом деле не сыграла почти никакой роли в вынесение того приговора – асы – создания жестокие, к чьей-то смерти не привыкать. Да и так ли уж был виноват Локи? Эрнсту рассказывать эту историю он не стал, но мысленно обратился к нему с ней, чтобы самому в себя прийти:
«Мой отец бывал в Мидгарде и как-то решил посвататься к дочери одного конунга, только даже асу всё просто так не может даться: надо было состязаться в стрельбе из лука со слепым Хёдом, который хоть и слепой, но лучник, говорили, неплохой. Не знаю, насколько это было так, правда. Хёд выстрелил и попал в отца. Рана была серьезной,отец умер, но только дело в том, что смерть ему могла принести лишь омела.
Бабка знала,что отцу суждена ранняя смерть и чуть не всё на свете не зачаровала, желая, чтобы этого не случилось. Только про омелу забыла - да и какая от нёё опасность? Никакой. Вот и она так думала, но ошиблась. Стрелы были изготовлены из омелы, когда это стало ясно, подумали на Локи. Того тогда всё в Асгарде начало как раз приводить в бешенство. Он согласился, только вот не ненароком, в пылу ожесточенной перебранки ли?
Решили, что раз тогда у него были худшие отношения с Асгардом, какие только можно предствавить, вот он и отыгрался. Это должна была быть насмешка, но какая... Хотя он просто обязал был понимать, что Хёд мог бы и не попасть. Хотя омела ведь... Я Локи простил, поступок Фригг мне до сих пор кажется бессмысленным - отец ведь иог и как-то по-другому умереть, но от той же омелы. Чего не бывает на свете..."
Чем больше Форсети об этом думал, тем больше мрачнел. Тут к молщачим и подошёл Локи.Вид у него был серьёзным даже по меркам Видара, не точто по его собственным.
– Вселенское Молчание, - заметил он, - ни о чём рассказывать никто не думает?
– Он всё ещё был серьёзней камня.
– Могу поведать великолепную историю нашего времяпрепровождения в Альвхейме год назад, - хитро ухмыльнулся Форсети, - только не перебивай.
Переключиться на такую отвлеченную тему было нелегко, тем более, что Эрнст, вроде бы развлеченный рассказом, через секунду вновь мог вспомнить об услышанное раннее.
ГЛАВА 7
Альвхейм
Форсети докладывает: никто здесь не распространяет и не думал рапространять ненависть к жителям Альвхейма. Дело в том, что некоторые могут высказать мидградцу, получившему эту историю первым, определённые претензии. (и этот мидградец даже знает, кто).Не стоит держать обиду.
Адаптированная и дополненная история, рассказанная тогда Форсети.
"Ётун Асгард-Локи!" - прозвучало под потолком. Могло бы и не звучать, ведь сразу же после этого объявления послышался звук удара обо что-то твердое, а затем и современное мидградское, хоть и особенно не распространенное ругательство: "Охх же черти лысые да волосатые!". Только потом в относительно пустующую залу (там были только Вотан, Форсети и Фрея) ввалился Локи.
Фрея поморщилась. Дело было даже не в самом ругательстве, а в том что оно было мидградским. Локи,кажется, это заметил, пожал плечами с беспечным видом и обратился к Вотану:
– Зачем позвал, братец?
– А ты будто был занят.
– Буду я ещё отчитываться!
Локи с бесцеремонным видом уселся и стал смотреть в одну точку.
– Так зачем ты меня хотел видеть, братец!
– А ты не знаешь и даже не догадываешься, как я понимаю. Ну-ну...
– А можно серьёзно?
Вотан хотел было сказать что-то вроде: "Какой в этом смысл, если кое-кто всерьёз это всё равно не воспринимает?", но промолчал. Посмотрел на раздраженное лицо названого брата, усмехнулся и начал:
– Братец, а ведь Донар скоро вернётся, не слышал?
Локи слышал, конечно, но напрягся. Вотан снова ухмыльнулся - всё шло по плану. Радовался он, однако, недолго. Локи каким-то чудом вернул себе самообладание и заметил:
– Что-то не похоже, чтобы ты пытался меня покрывать. Чувствую тут подвох, Вотан, и явный.
– Не будь таким мнительным. Стареешь вслед за мной, не иначе.
Тут Локи, что называется, ощетинился, а Вотан почувствовал удовлетворение.
– Я всего лишь решил спасти тебя, пускай и на время, от гнева Донара.
"За развесистые рога", - подумала Фрея, но тут же пресекла мысль. Во-первых, она не видела смысла в насмешках над Донаром, а во-торых, она старалась исключить не только из речи, но и из мыслей мидгарские обороты, в особенности - современные. Отчасти потому, что их так полюбил в последнее время Локи.
– Так вот, братец, - продолжил Вотан, - поэтому я и отправляю тебя с Форсети и Фреей в Альвхейм. Фрейруже там какое-то время, ты знаешь, так что он вас встретит.
А теперь можно было смотреть, как Локи пытался сделать вид, что всё в полном порядке, и даже вполне себе искусно, но то, что искренности тут было как рогов у воробья, от Вотана скрыться не могло - не первый же век друг друга знают.