Как пройти в Ётунхейм?
Шрифт:
– Продолжишь дерзить - возобновлю наказание, - Вотан и слушать ничего не желал, - змеи всегда найдутся, ничего, что из той твоей жене уже давно сделали пояс.
– Вот такой разговор мне по душе! Братцу не дают поиграться в людей и он обижен - мило!
– А какое тебе до Эрнста дело?
– голос Вотана стал особенно вкрадчивым, - что тебе в нем?
– А то, что знакомство с нами убьёт его, а мне это не нравится.
– Тебе много чего не нравится, - Вотан положил ему руку на плечо. Локи поморщился.
– Никак противно, братец?
– Ничуть,-
Выражение лица Вотана являлось собой причудливую смесь из "убью-как-нибудь" и "твоя-взяла-недоразумение-ты-ледовое".
– Хорошо же, можно договориться, -начал Вотан хитро.
– А спорим, у Эрнста все равно ничего не выйдет, как бы ты ему не помогал. Если выиграю я, то Скади выселяется, а ты от Эрнста отстаешь. Если нет - пусть будет, что будет. Я мешать не стану. А Скади ведь выселишь?
– заинтересованно спросил Локи.
– Пожалуй. А то слишком много ётунов у нас тут развелось, - заметив, что Локи удивленно приподнял бровь, он продолжил, - а ты ведь брат мне, как-никак...
– Удивительно-ты об этом вспомнил. Договорились?
– Договорились.
– Только пусть все будет по чести.
Вотан усмехнулся: оба понимали, что никто из них двоих честно играть не намерен - не могут и не умеют, что поделать.
– СТОЙ!
– Чего опять, Донар?
– Постарайся выиграть.
– ЧТО?!
– Помнишь Тиля?
– Как не помнить... Погоди, ты хочешь... Вы трое с ума сошли! С чего ты взял, что я соглашусь на то, чтобы Эрнст на тебя батрачил? Хорошо же... С ума сошли, зато я в своём уме!
III
– Сигюн, не надо...
Он чуть не сказал "пожалуйста" - вот до чего могут довести асы народе Вотана.
– О Сиф думаешь?
– С чего бы? Открою тебе секрет: если бы я о ней думал, я был бы в духе.
– Ты хочешь сказать...
– Не больше того, что уже сказал, поверь мне.
Сигюн посмотрела на мужа. Она не помнила, когда последний раз он был в таком настроении - настолько оно было в его случае редким. Она провела рукой по рыжим волосам Локи, ожидая, правда, что он увернётся, но он даже не шевельнулся.
Молчание длилось минут пять. Сигюн хотелось плакать - никогда не было такого, чтобы на неё настолько не обращали внимания. Как будто бы её вовсе не было, как будто бы она была незнакомой. И тут она встретила взгляд Локи. Он смотрел на неё весело и насмешливо, но одновременно так, словно он её все ещё любил. Точнее у Сигюн не было сомнений, что она все ещё любима, но это не значит, что это была правда.
– Ты что, Сигюн?
– Локи встал и подошёл к ней, - Ну прости, прости дурака...
Ему было очень неудобно, очень не хотелось извиняться, но ему также не хотелось расстраивать жену, ведь чувство, отдалённо напоминающее благодарность к ней он испытывать не перестал.
– Вот-вот - дурака, - смеясь сквозь слезы сказала Сигюн и повисла у него на шее.
Именно в этот момент и зашёл без стука Эрнст.
– Устал ждать, - пояснил он, - я, между прочим, Хеймдалля встретил.
Локи
– Расскажи-ка... А завтра, - смерил он паренька взглядом, - мы отправляемся в Мидгард. Делать тут нечего.
Неудавшийся поход
I
1096 год, август
Рудольф фон Траубкорн считал своим долгом, нет, прямой обязанностью присоединиться к походу. Не вышло. Точнее - он каким-то чудом или чем-то этому чуду противоположным, что было бы логичней, оторвался и заплутал. Во-первых, это невероятный позор для него и всех его потенциальных потомков, во-вторых... А что во-вторых, он сформулировать не мог даже в мыслях. Он мог как будто представить, что, собственно, "во-вторых", осознавал это, но полностью понять всё не получалось. Не мог он также и принять тот факт, что голова его не очень-то привыкла к подобным размышлениям в целом и таким архисложным логическим построениям - в частности. Не мог и не желал. Его оруженосец Нильс, единственный, кто с ним по не менее загадочным и странным причинам остался, сильно подозревал, что его господин не то что не хотел это осознавать, но даже не подозревал об этом факте.
Но это он, конечно, от общей неопытности и ещё от того, что он всего лишь человек и не может читать чужие мысли. Наглая ложь! Чтобы Рудольф фон Траубкорн о чем-то не догадывался? Да вы шутить изволите, господа хорошие! А что он не желает видеть себя ничтожеством, так оно и понятно - какой благородный господин этого захочет? Правда, дело это не меняло. Ну да какая разница?
Лес редел. И Нильс, и его господин, воодушевились, но виду не показывали - мало ли что может быть дальше. Вдруг они заблудятся ещё сильнее? Такая мысль посетила обоих, но немного видоизмененная: для Нильса она была "Точно заблудимся и не видать похода!" а для рыцаря - "Мало ли что бывает, вдруг заплутаем ещё, хоть этому и не бывать!"
II
– Всё образуется?
Форсети удивлённо посмотрел на Эрнста, задавшего этот вопрос.
– Что ты имеешь ввиду?
Эрнст будто не услышал и просто переспросил:
– Образуется ведь?
– Смотря, что ты имеешь ввиду.
– Так ты знаешь, отлипнет от меня наконец твой дед или нет?
– Понятия не имею, - Форсети оставался спокойным. В такие моменты он особенно напоминал Вотана, и это Эрнсту не то чтобы нравилось. Но кто его спрашивает? Никто. И правильно делают, если честно.
Тут Эрнст почувствовал, что на него кто-то смотрит.
– Форсети, прячь топор,- это было первое, о чем он спохватился, ведь топор у Форсети отливал золотом и на первый взгляд ни на что не годился. Дрова, однако, им кололись просто отлично, и Эрнст заочно восхищался цвергами, его изготовившими.
– Спрятал давно. Что там?
Из-за деревьев на них смотрели двое, и оба явно люди не простые. Эрнст раньше видел и рыцарей, и их оруженосцев, но уже давно. Он вообще подотвык от "цивилизованных" людей различных мастей и родов занятий, правда, с тех пор, как отец Марты и Агаты исчез незнамо куда и на него помимо его собственных, легли и его обязанности, привычка начала возвращаться, но медленно.