Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!
Шрифт:
— А пока, милая, пошли-ка домой! — ласково сказала я ей и пошла в деревню.
Там я достаточно быстро нашла почти трезвого дедка, который сослепу принял меня за монашку (спасибо Лориному балахону) и охотно согласился меня подбросить до города на мотоцикле с коляской.
— Какая у вас, матушка, собачка-то умная, — кричал он мне сквозь свист ветра, уважительно поглядывая на чинно сидящую в коляске Святошу.
— Дрессированная! — кричала в ответ я, изо всех сил вцепившись в
— А так вообще как, злая? — снова орал он.
— Загрызет насмерть, коль ее разозлить! — хвасталась я. — Как охранница — лучше не сыскать. Вот, матери везу, пусть ей дом сторожит!
— А ест много?
— Да вы что, у нее ж пост вечно! Мясо вообще почти не ест, кашку жиденькую похлебает и довольно.
Последний аргумент мужика сразил.
— Продай, — алчно закричал он и просительно поглядел мне в глаза, — ну зачем тебе в монастыре собака, матушка?
Я, перепугавшись, тут же развернула его голову и рявкнула:
— А за дорогой кто смотреть будет? Пушкин???
Дед честно уставился на дорогу и заканючил:
— Ну продай, а? У нас в деревне жрать особо нечего, но вот крупы всегда найдем. Давно собаку хочу, пусть мой жигуль сторожит, да на нее же мяса не напасешься! Но и жигуль мой хоть и старенький, семьдесят первого года, да и не ездит давно, а тока вся деревня на него зарится! Я знаю! По глазам вижу! Уволокут его у меня однажды!
Святоша нервно следила за ходом переговоров.
— Ну не знаю, — кривлялась я. — Она ведь у меня еще и мышей ловить умеет!
Дед застонал:
— Продай! Спасу нет от мышей!!!
— Еще она грядки страсть как полоть любит! — прокричала я ему в ухо.
— Чего — чего? — не понял он.
Я опомнилась.
— Душевная, говорю, она у меня к хозяевам. В огонь и воду за хозяином пойдет! Сама живот положит, а хозяина в обиду не даст!
— Продай! — взмолился мужик. — Я ведь знаю, Николашка Бирюков давно примеривается, как бы меня половчее со свету сжить! Вот прямо хожу и чую — недолго мне с ним по одной земле ходить, сгубит меня он, чертяка.
— А за что хоть? — с сочувствием прокричала ему я.
— Да он меня с жинкой своей лет тридцать назад тому на сеновале застал, — довольно крякнул дедок. — Вот с тех пор и таит на меня черную думку. Мне твоя собака — во как нужна!
— Ну чего, Святоша, надо дедушке помочь, — посмотрела я на волчицу.
Та задрала нос к небу и принялась безостановочно выть.
— Чего это с ней? — не понял мужик.
— Да вредная она у меня да капризная, — пояснила я. — Сейчас домой приду, отлуплю да и будет как шелковая.
— Вот это я понимаю — дрессировка, — уважительно сказал мужик.
Так мы и доехали до дома. Он встал у ворот, а
— Собачку-то в залог оставьте, — хитро прищурился дедок. — А то вдруг с концами убежите.
Я внимательно на него посмотрела и поняла — ага, только я в подъезд зайду — дедок вместе с собачкой же и свалит.
— Собачку не оставлю, — твердо сказала я. — Она у меня слегка бешеная, может и покусать без меня. Так что уж извините. Пошли, Лора!
— Продайте, а? — тоскливо взвыл мужик.
Я развернулась:
— Вас как зовут?
— Дядя Толя, — оживился он.
Я обернулась к волчице и наставительно сказала:
— Будешь себя плохо вести — дяде Толе продам. Ясно?
Та лишь тяжко вздохнула и понурилась. К дяде Толе она не хотела.
У подъезда я встретила Серегу.
— Ты откуда? — вытаращил он глаза, в изумлении глядя на меня и на волчицу.
— Слушай, дай двести рублей, надо заплатить дедушке, он нас довез, — попросила я. — А то домой подниматься да потом спускаться не хочется.
Серега беспрекословно вынул деньги, я вручила ему пояс от халата, в данный момент — Лорин поводок, и понеслась к воротам.
— Так как, продашь собачку? — уныло вопрошал дедок, пряча деньги. Он уже понимал, что ничего ему тут не обломится, и скорбел всей душой.
— Да я б рада, да собачка против, — покаянно улыбнулась я и побежала снова к подъезду. Серега так и стоял с поясом в руках, опасливо глядя на Лору.
— Ты где ЭТО взяла?
— Где взяла, там уже нет, — отмахнулась я. — Мне, Сереженька, еще бы ключ!
— Да конечно, какие проблемы? — заулыбался Серега, мигом смекнув, что теперь я наверняка его приглашу в гости.
И мне стало стыдно. Ибо ясен пончик, что бедному парню никакие гости не обломятся — мне же надо ванну принять, чайку попить, потом и в постельку!
Итак, мы загрузились в лифт, доехали до Серегиного этажа, взяли карту от двери и пешочком пошли по лестнице вверх.
У дверей я замялась.
Вставила ключ и быстро сказала:
— Знаешь, ты извини, но мне надо побыть одной.
— А какие у тебя планы? — несчастно спросил он.
Я чуть приоткрыла дверь, впихнула туда Святошу, нырнула сама и только после этого высунула нос:
— Первым делом, Сереженька, мы сейчас примем ванну. Потом попьем чайку, хряпнем коньячку от нервов — и в постельку! День тяжелый был, расслабиться надо!
Он вздохнул и молча развернулся к лестнице.
— Первым делом значит ванну? — раздался сзади меня голос.
Сердце провалилось в пятки, я медленно развернулась и увидела Дэна. Он стоял, привалившись к косяку в столовую, и холодно смотрел на меня.