Как рушатся замки
Шрифт:
— Вы не удовлетворили мою просьбу, – отметил мужчина.
— Вы не похожи на парламентёра, – отозвалась Лис.
Собеседник сдержанно засмеялся.
— Соглашусь. Обстановка… угнетает.
Она выдавила ответную улыбку. Беспечность «законника» поражала. Шутит, смеётся, свободно маячит перед преступником, который запросто вгонит в глотку противнику три дюйма стали, невзирая на нацеленные на него арбалетные болты. На прогулку, что ли, выбрался?
Кончики пальцев закололо.
— В чём моя вина, господин офицер? Вроде комендантского не вводилось.
— Распоряжения не поступало.
Говорил он с лёгкостью франта, привыкшего вести непринуждённые беседы в компании светских личностей. Из его уст речи об аресте или убийстве – Лис затруднялась определить, какой исход предрекли ей умы блюстителей правопорядка – напоминали болтовню о погоде. С другой стороны, от них тянуло завуалированной угрозой: за фразой «до сих пор не возникало» отчётливо читалось предупреждение.
Девушка провела языком по зубам. Он не оценивал реакцию, как ей показалось сперва. Он ждал от неё сопротивления.
Надо признаться, ей не доставало крохотного толчка для удовлетворения его чаяний. Плут в обличие представителя закона подготовил целое представление с клоунами да фейерверками. Только у клоунов на кителе серебрились значки полиции – старые, заметила она, снятые, верно, с трупов бывших владельцев – и фейерверки стреляли оранжевым залпом на поражение. Расстарался, не поспоришь! Для неё!
Предположение об отсутствии у «ловцов» сведений не состоялось. Почему-то мысль об этом легла бальзамом на сердце: профессионализм Лис не списали со счетов при разборе подложенного досье. Глупость, конечно, – радоваться признанию исходящей от тебя смертоносности. Но альтернативных вариантов для оптимизма не предвиделось. Повод для гордости как-никак: Матушка Мэм признавала её навыки.
Пускать их в ход она по-прежнему не торопилась.
— Боюсь, вы ошиблись, господин офицер, – заявила, с невинным видом смахнув прядь со лба. – Я непримечательная швея: возвращаюсь с работы домой.
— Неужели? – насмешливо изогнул бровь. – Давно непримечательные швеи носят в рукавах ножи?
— На улицах неспокойно! – воскликнула она в наигранном возмущении. – Сегодня грабят, завтра насилуют. Между прочим, отсутствие безопасности – вина полиции! Довели народ до крайности: без оружия страшно порог пересечь.
Будто размышляя над выплеснутой на него тирадой, офицер поцокал языком:
— Нехорошо.
Она кивнула. Покалывание усиливалось. С момента использования магии минуло не больше получаса – сила отзывалась с неохотой. Тело ломило от изнеможения, вены набухли до боли. Лис ненавидела доводить до крайности, то есть превращаться в выжатый лимон без капли энергии: от последствий потом с неделю страдаешь. Того обычно требовали обстоятельства. Требовали они и сейчас, напоследок. Очень уж ей загорелось поучаствовать в подготовленном спектакле не в роли пассивной жертвы. Она устроит им шоу на личный вкус: с багряными дорожками, криками, искрами. В итоге актриса окажется мертва – в отличие от последнего выступления, впечатления о котором разлетятся на крыльях молвы.
— Меня с кем-то спутали, – смахнула она несуществующую слезинку.
Интонации сделались плаксивыми. Офицер помолчал. Со вздохом покосился
— Вам не надоело устраивать спектакль? – осведомился он.
Устал от собственных правил игры.
— А вам? – весело парировала Лис и стремительным рывком пересекла разделившее их расстояние.
Росчерк кинжала фиолетовой вспышкой пронёсся под подбородком мужчины. Он уклонился легко – повернул корпус вправо, правда, не достаточно быстро: от уха до кадыка протянулся неглубокий порез. Раздался треск: от рун на ладонях Лис потянулось сияние, вскоре перекинувшееся на клинок. По окроплённому кровью металлу побежали разряды молний. Магия откликнулась.
Запах грозы, ударивший в ноздри, заставил девушку почувствовать уверенность. Перед ней, наподобие лисьего огня из легенд народов востока, повисли электрические шары. Они искрили и потрескивали, откликаясь на её движения; тянули остатки сил – увы, неизбежно. Лис поудобнее перехватила рукоять. Неудача не уняла пыла. От смерти мужчину уберегли случайность вкупе со случайной реакцией. Не обессудьте, господин, просчёт не повторится.
Остриё вновь рассекло воздух. Неподготовленному человеку не уследить за скоростью удара: он рухнул бы на землю до постижения причины гибели. Безликий офицер к «неподготовленным» не относился – теперь Лис ясно видела это. Он отшагнул, позволил лезвию чиркнуть по пуговице – сделал нарочно, потворствуя рвению добраться до скрытой под одеждой плоти. Уголки губ растянулись в усмешке – глумился.
Зря она не приняла во внимание трезвонившую в недрах сознания тревогу. Недооценила его, переоценила себя. Он – не часть отребья, сформировавшего полицию после реорганизации императорской. Иначе захлебнулся бы кровью.
Рыжий детина сбоку от офицера выставил пистоль, приготовившись выстрелить. Ствол не ходил ходуном – похоже, убивать доводилось. Позиция обозначена: живой она им ни к чему. Какого беса главарь разводил драму? «Сложите оружие, «сложите оружие», «мы с белым флагом»! Пустили стрелы – задание завершено, расходимся досматривать сновидения.
Вот же зараза!
Молния с хлёстким щелчком стеганула по солдату. Он не вскрикнул – кулём повалился в ноги товарищам. От обуглившихся ран повалило горелым мясом. Офицер не шелохнулся. Забытый эспадрон продолжал покоиться в ножнах.
Во рту ощущался привкус металла. Лис сплюнула.
— Вы истощены. Сдавайтесь, магиструм Черлот. Довольно с нас демонстраций.
Смысл его слов не сразу добрался до охваченного адреналином разума. Кинжал, срезавший пару волосков у мочки и обжёгший челюсть электрическим зарядом, замер над краем погона. Магиструм Черлот? Её приняли за магиструма?!
— Правильный выбор, – похвалил треклятый плут.
Короткая заминка, лязг – шары, окружавшие защитным полем, погасли. Она с рычанием вцепилась в наручник, потянулась к магии – и с криком упала на колени. Боль прошила насквозь.
Офицер ткнул её в бедро носком сапога.
— Я убью тебя, – прошипела Лис.
— Договорились, – обнажил он зубы в оскале.
В затылок стукнули тупым предметом. Затем – по ребрам. Девушка корчилась в пыли, пока солдаты вымещали на ней скопившуюся злость.