Как рушатся замки

Вайленгил Кай

В иной обстановке она не придала бы значения напутствиям от кого-то незнакомого. Не спустила бы бесцеремонности: грубить наследнице престола – пик абсурда! В иной – не будь они обе заперты в подземелье, пропитанном запахом сырости и крыс. Пришлось довериться опыту солдата: Эйвилин не шибко смыслила в длительности заживления ран без лечения.

Из груди вырвался невесёлый смешок. До чего изменчивы люди! Месяцем ранее её тянуло удавиться, на край – зарезаться подобранным осколком бутылки, которую в неё кинул пьяный надсмотрщик. Известие о казни родителей терзало куда слабее неопределённости: от неё чего-то хотели, больше незачем временить с подъёмом

на эшафот. Разъяснения откладывали до приезда Росса или его возвысившихся шавок. Ждать ублюдка, махом разорившего её мир, принцесса изначально не собиралась. Гордость призывала не доставлять ему удовольствия своим уничтоженным видом. Остатки здравого смысла же приказывали стерпеть до объявления в тюрьме этого главного палача, нетитулованного «идейного лидера революции». Не ради встречи с приговором – ради плевка в физиономию убийце отца и матери. Интересно: посмеялся бы Элерт над решительностью «маленького Высочества»? Щёлкнул бы по носу с восклицанием: «Наша принцесса, оказывается, научилась показывать зубки!»? Об уважении к статусу в её компании он почему-то забывал.

От мыслей о капитане навернулись невыплаканные слёзы. Думать о нём Эйвилин себе запретила. Помимо пробуждения воспоминаний о беззаботных деньках во дворце, возвращалась надежда. Известия об истреблении «призрачного отряда» Его Величества, возглавляемого офицером первого ранга Элертом Катлером, не поступало. Вслушиваться в болтовню стражи бессмысленно: мужчины обсуждали что угодно, кроме «Призраков». Элита элит среди военных подразделений, гроза врагов императора – и ничего, ни-че-го: ни слухов, ни упоминаний, ни издёвок! Ни они ли обращались щитом для отца, что бы ни случилось? Наверное, находились подле него и тогда.

Эйвилин зажмурилась. Бред! Стояла глухая ночь. В обязанности «Призраков» не входило караулить двери спальни правителей Сорнии. К тому же, часть отряда накануне получила увольнительную – включая капитана. Не растворились же они, в самом деле! Сомнительной представлялась и гибель тридцати одного профессионала: родителей казнили следующим утром после переворота – у командиров не было ни шанса собрать личный состав по огромному городу.

С рассуждениями вспыхнула горечь: не поведись Элерт на нытьё «Призраков» из-за отсутствия выходных, не согласись отец удовлетворить его прошение, расклад мог выйти иным. Вывели бы, защитили. Порой Эйвилин наблюдала за тренировками отряда: никому на круглой земле не сравниться с мастерством горстки солдат, готовых заменить армию! Что им шайка радикалов! Для расправы над Россом капитану и напрягаться не понадобится. Воображение живо нарисовало образ главаря, сражённого клинком Элерта. «Противнику тяжко придётся без мозга», – поделился когда-то друг в ответ на вопрос об уязвимостях врагов. В жестокой улыбке раскрывалась завуалированная идея: говорил он не о физических увечьях. Человек не протянет без мозга – заговор разрушится без лидера. Смерть Азефа Росса перекрыла бы революции воздух – пусть не поставила крест, но дала необходимое преимущество для подготовки. Не покинь «Призраки» дворец…

Шаги приблизились. Эйвилин без интереса покосилась на проход, ожидая застать невозможную соседку в сопровождении конвоира. К её ужасу, повернулся ключ.

В дверном проёме обозначился силуэт мужчины.

— Дьякку{?}[Проклятье, чёрт возьми!], я-то ему не поверил! – воскликнул вошедший, хлопнув по лбу. – Ай, дед, ай, пройдоха!

От дурного предчувствия в животе свернулся ледяной клубок. Девушка вжалась в стену. Дрожащая рука зашарила по соломе.

«Найди

осколок, найди осколок, найди осколок!» – надрывно заверещал внутренний голос.

— Вы испугались меня? – изумился мужчина. – Я опередил их?

В ушах загрохотало сердце. Не приходилось уточнять, что подразумевалось под его репликой – болтающийся ремень не оставлял свободы для фантазии.

— Не подходи, – прохрипела.

Визитёр прыснул от смеха. Словно смакуя её страх, он не спешил: пристроил на поясе связку ключей, распрямил воротник рубашки. Переступил порожек.

Эйвилин закричала. Мужчина преодолел разделявшее их расстояние и, рванув её вверх, закрыл рот липкой от пота ладонью – видно, опасался привлечь свидетелей. От отвращения затошнило.

Глаза, не мигая, уставились на неё. Под подбородок упёрлось предплечье.

— Госпожа-а принце-е-ес-са-а, – протянул он. – Мечтал повидаться. Поклониться. Поблагодарить – с батюшкой вашим, увы, встречи не состоялось.

Давление на горло усилилось. Девушка задёргалась, царапнула по кителю мучителя, оторвав плохо пришитую пуговицу. Висок обдало болью. Окружение поплыло. Эйвилин потребовалось несколько мгновений для осмысления причины: мужчина чем-то ударил её. По правой половине лица заструилась тёплая влага.

— Вполне обычная. Алая, готов поспорить. Бес{?}[Существо с рогами и мощными лапами, напоминающее помесь собаки и козла. Бесы живут и охотятся стаями.] его разберёт во тьмище.

Он прильнул к жертве. Провёл языком по скуле и, с отвращением сплюнув, отпрянул. У остолбеневшей от ужаса девушки подкашивались ноги, но её намертво вдавливали в стену.

— Обычная, – повторил он.

При отсутствии освещения белки мужчины сливались со зрачками в сплошную черную бездну.

«Он убьёт меня?»

В безысходности она сжала его запястье. На отпор скудных остатков энергии не хватало. Обманываться нелепо: мочи противостоять крепко сложенному парню у неё недостало бы и прежде.

Помещение накренилось. Почти сразу щёку обожгло пощёчиной, вырвавшей девушку из распростёртых объятий забытья.

— Не торопитесь, миледи, мы не закончили.

Потом Эйвилин падала. Холод пола, чей-то стон, чужие голоса. И среди них ровный, яростный – его.

— Элерт, – засипела до противного слабо.

Он не услышал.

— Сто плетей.

Приказ прозвучал без намёка на эмоции. Блеф. Знакомый с ним определит без подсказок: капитана переполнял гнев.

—У Пугала тяжёлый удар. Не сдюжит, – возразил ему неизвестный.

— Заодно установим лимит выносливости, – отрезал мужчина.

Третий – безымянный виновник сцены – в разговор не встревал. Речь велась о его судьбе – куда подевалась спесь, враждебность?! Растворилась перед ликом капитана «Призраков»? Болтать разучился ни с того ни с сего? Ей до крайности требовалось увидеть обидчика беспомощным – таким, какой она чувствовала себя перед ним. Тяжёлые веки, как нарочно, отказывались подчиняться.

Лишь в скрежете окованных сталью ботинок отразилась разгадка «онемения» мужчины: он потерял сознание. Стон, расслышанный девушкой, принадлежал ему. С ним определённо не церемонились.

К виску приложили мокрую тряпку. От жжения Эйвилин всхлипнула. Ручеёк жидкости заскользил по коже, осел на губах. Не вода – краппа. Сладковатый вкус напитка ни с чем не спутать.

— Хьель бэттэ, – прошипели над ней. – Потерпите.

— Ругаешься на малийском? Ну что за человек-открытие! – обозначила присутствие возвращённая обратно в заточение магиструм.