Как рушатся замки
Шрифт:
От его прямолинейности Лис оторопела. Она подозревала, что в её освобождении крылся хитрый умысел, но сводила его к махинациям лорда Эзры Партлана. Выгоду для Катлера она не распознавала.
Вытаскивал-то он отнюдь не её. Использовал как инструмент.
— Для чего вам побег принцессы? Вы играете на два фронта?
Он засмеялся.
— Глупости. Я для свержения монарха из кожи вон лез. В некотором смысле… буквально. – Он инстинктивно дотронулся до предплечья, но быстро вернул сигарету к губам. – Что касается Эйвилин. «На ловца и зверь бежит» – встречалось вам такое выражение? Я подтолкнул зверька
— Какой ловец? Какой негодник? – У неё потихоньку закипал мозг.
— Всё-то вам расскажи.
— Я вас за язык не тянула.
Смяв окурок, он посмотрел на неё исподлобья.
— Хорошо. Я раскрою вам карты. При условии.
Инстинкт самосохранения наконец-то сработал как надо.
— Нет, благодарю. Обойдусь. Я и так с вами заболталась. Пора мне.
— Заключите со мной контракт.
Она выпустила ручку двери, до которой добралась под звуки замирающего сердца.
— Издеваетесь?
— Предвижу большое будущее нашего делового сотрудничества, – парировал мужчина. – Не отказывайтесь. Пока я предлагаю.
— Потом перейдёте к угрозам? – осклабилась Лис.
— У меня дар убеждения.
— Вы же плохой парламентёр.
— Одно другому не мешает.
— Нет уж, канцлер. Ни за что. Разбирайтесь со своей политикой без меня. Я пас.
— Подумайте. В качестве аванса я снова даю вам фору на ваше с принцессой баловство. Скажем, месяц. Примите решение в течение него.
Девушка фыркнула и, выскочив на балкон, резво спустилась вниз. Из квартиры Катлера она уносила кусочек правды, замешательство и проклятые ножницы, которые по случайности не убрала обратно в ящик.
Комментарий к Глава 24. Королева ночей
Буду благодарна за отзывы!
========== Глава 25. Льюит ==========
больней всего, когда под рёбра
вонзает шило лучший друг.
и вьётся рядом, словно кобра,
сбивая с толку всех вокруг.
Лис сошла с поезда в Льюите около шести. Проводник – услужливый шустрый парнишка – помог ей спуститься и пожелал поскорее разобраться с делами: этот город на границе Сорнии и Мали всегда имел дурную репутацию, а после революции приобрёл неофициальное название «Переправа беглецов». Власти, наслышанные о проделках местных, не церемонились: ввели комендантский час, организовали патрули, приезжих обязали оформляться прямо на вокзале – им не рекомендовалось задерживаться больше суток, кроме как по назначению. При выезде полученный пропуск аннулировали и вычёркивали фамилию из табеля учёта – в противном случае, лицо подавалось в розыск, нередко с пометкой «расстрел при обнаружении».
Отчаянные времена требовали отчаянных мер.
На перроне было многолюдно. На посадочной линии толпились рабочие: копоть намертво въелась в кожу, из-за отсутствия приличного отдыха под глазами образовались мешки, кое-где на телогрейках вылезала вата. Правительство первым делом позаботилось о них, введя не только девятичасовой рабочий день вместе с перерывом на обед, но и урезав количество смен до двух через две. Однако вдали от центра начальство позволяло себе вольности, или, откровенно выражаясь, пользовалось занятостью руководства страны: выходных давалось меньше, на заводах трудились по одиннадцать часов.
Почему-то народ не роптал,
Подняв сумку с вещами, Лис неспеша двинулась к полуразрушенному вокзалу. В башню попал снаряд – она сложилась, подобно карточному домику, а огромный колокол по-прежнему лежал на крыше здания. Стены из белого камня уродовали следы от осколков и, похоже, пробоины от пуль. Сложно сказать, когда они появились: в ходе войны или позже – при народном восстании. На фасаде частично отсутствовали буквы, стрелки на циферблате давно остановились, и девушка с какой-то тоской подумала, что Льюит служил прекрасным памятником жестокости людей. Дух войны до сих пор бродил по его улицам.
У входа курили солдаты. На серых шинелях, прямо над сердцем, поблескивали новенькие значки Республики – сокол с раскинутыми крыльями, который нёс в лапах меч. Завидев Лис, один из мужчин закусил сигарету и придержал тяжёлую дверь. Девушка состроила улыбку. Он кивнул, прежде чем вернуться к посмеивающимся товарищам. «Взял бы номерок, не облез бы!» – пожурили его. Раздавшееся из громкоговорителя объявление поглотило ответ. Голос, перебиваемый помехами, приглашал проследовать к стойке регистрации.
— Какова цель визита, мисс Тэйт?
Суровый на вид вигиль смотрел на неё из-под густых бровей. Его коллега, лет двадцати от роду, быстро переписывала данные из паспорта в графы учётной книги.
— У меня встреча в Банке Гюзем-бати, – не моргнув глазом поделилась Лис. – Вклад открываю.
Легенду она сочинила ещё в Тэмпле и, надо отметить, не на пустом месте. Только дилетант, собираясь на дело, будет придумывать на ходу, рискуя вляпаться в неприятности.
— Почему не в столице? – сощурился офицер.
— Вы видели, какие проценты предлагают эти столичные аферисты? – всплеснула она руками. – Да я бы и картошку под такие не положила! Беспредел. Они будто не понимают значение термина «вклад».
— Понятно, – растягивая буквы, произнёс собеседник.
«Ага, как же», – иронизировала она про себя. Осознавая ценность денег, люди часто не использовали весь их потенциал. Попросту не понимали их функций и ограничивали полезность примитивной покупкой вещей или услуг. Появились – спусти. Остались – спрячь понадёжнее. Вклады, проценты, счета – всё это представлялось тёмным лесом для тех, кто далёк от финансовой грамотности. Правда в шаткой политической обстановке в старомодном подходе к сбережениям имелись очевидные преимущества.
— Пометь два дня, Луизан.
— Мне надо четыре.
— Для оформления бумажек в банке достаточно двух.
— Мне нужно забрать гарантийное письмо! Без него я не могу…
— Мисс Тэйт, попросите прислать его по почте, – начинал раздражаться вигиль.
— Пожалуйста, офицер! Вы знаете, – она навалилась на стол и незаметно пододвинула к мужчине купюру, – почтовые экипажи постоянно грабят.
Он накрыл деньги ладонью. Снова зыркнул на неё, затем передал паспорт.
— Хорошо, дрэг вас раздери! Хорошо. Четыре дня записывай.