Как рушатся замки
Шрифт:
Его отпустили, и бедняга судорожно сжал письменные принадлежности. Катлер не запугивал ради забавы. Он собирался вытрясти из людей «Картыма» признание и не побоялся бы осуждения за количество жертв. У Лис перед глазами всплыл мальчик лет двенадцати – босой, в разодранной рубашке, с синяком на полщеки. Его волокли в дождь революционеры – к матери, сёстрам, отцу, выставленным в рядок у обезглавленной статуи императора. Он отбивался и кусался, пока человек с красной повязкой на плече не приложил его в висок прикладом. Умер мальчишка почти мгновенно – проломили череп. Лис до ужаса отчётливо
Она повторяла себе: не ей судить. Из истории плохое вычеркнут, следы расстрелов смоются с плит, ненависть растворят годы. Власть не деликатничала с аристократами, потому что иначе её бы ни во что не ставили. В переломную эпоху наверху удержаться ой как сложно.
— Везите в комиссариат. По комнатам пройдитесь, всех по машинам. Упустите кого – я за каждого спрошу. Лейтенант, под вашу ответственность. Я подъеду к пяти.
Пожилой офицер щёлкнул каблуками сапог. «Слыхали? Пошевеливайтесь! Ночь на дворе, нам с ними до утра возиться!» – распорядился он. Солдаты взбежали по лестнице на второй этаж. На Лис посыпалась пыль, она зажала ноздри, чтобы не чихнуть. Зал быстро пустел.
— Что с этим делать? – указал лейтенант на министра.
— Оставьте. Мы с ним потолкуем. Девушку тоже не трогайте, а мадам забирайте, её по общим правилам.
Жену министра выволокли к остальным, и вскоре отель окутала звенящая тишина. Кроме притаившейся в коморке Лис внутри оставались канцлер, министр с дочерью и четверо людей в тёмно-зелёной форме.
Катлер не переставал улыбаться, но за этой улыбкой девушка теперь видела неподъемную усталость. Он словно долго за чем-то гнался и, наконец достигнув цели, растягивал удовольствие.
— Как поживаете, господин министр?
— Для кого ты разводишь спектакль? – с вызовом бросил старик. – Что тебе нужно? Я попался – пристрели уже, у меня ничего нет. Мне неизвестно, кто куда сбежал от вашего паршивого правительства.
— Не переживайте. Я в курсе.
Лёгкая издевательская констатация загнала оппонента в тупик. Он не нашёл, что ответить. Хлопнул ресницами. Перевёл взгляд на дочь. Дурное предчувствие, целый день не дававшее покоя, набирало обороты. Канцлер остановился возле девушки. Рядом с ним она казалась ещё меньше и тоньше, чем прежде.
— И вы ошибаетесь, господин министр. Кое-что у вас есть. Гордыня, например. – Он дёрнул блондинку за предплечье к себе. – Заносчивость. – Развернул покрасневшим опухшим лицом к отцу. – Бесчеловечность. Мне продолжать?
Лис напряглась. Интуиция умоляла покинуть гостиницу. Нечто неясное подсказывало, что она не захочет становиться свидетелем дальнейших сцен, но по необъяснимой причине она намеренно задерживалась. «Всего пару минут», – клялась себе.
Чванливость министра сдувалась под тиканье настенных часов.
— Вы не откупаетесь, – как бы между прочим подметил мужчина.
— Ты всё равно
— Передо мной нет. Зато перед другими… Мисс Марилл, может быть, покаетесь?
Девушка в страхе взирала на него. В её состоянии она бы ни за что не выдавила вразумительную фразу. Катлер вздохнул.
— Неужели стыдитесь? Избиение слуг, травля, торговля представителями малых народов{?}[другое название бестий.], продажа девочек в постели к друзьям. Вас тоже подставили, мисс Марилл? Вы этим не занимались?
— Она ребёнок…
— В двадцать два она не ребёнок, – твёрдо возразил канцлер. – Будь ей шестнадцать, это не отменило бы тяжесть преступлений. Поэтому мне не жаль.
Отвратительный, острый запах кошмаров Лис научилась определять с детства. Они пахли одинаково: сырой землёй, гнилью и мертвечиной. Верный признак, что её затягивало в чужое прошлое.
Старик побелел. В растерянности опёрся на пилястру.
— В тот день вы сказали мне, что даже у такого ублюдка, как я, есть сердце. Помните, господин министр? – Катлер вынул из кобуры пистолет и опустил его на скатерть. – А у вас есть сердце? Хотите проверим?
— Ты всегда придерживался строгих порядков…
— Ради вас я от них отрёкся. Берите пистолет. Не стесняйтесь. В нём всего одна пуля.
Старик вымученно уставился на оружие. Чуть ли не физически ощущалось, насколько он не желает до него дотрагиваться. Спустя томительные секунды терзаний он обхватил рукоятку.
— Правила элементарные: застрелите мисс Марилл, и её душа с миром отправится… куда там обычно отправляются души грешников. В противном случае…
Его прервал выстрел – громкий и резкий. Лис дёрнулась, люди в форме присели от неожиданности. А невредимый канцлер насмешливо глядел то на министра, то на свою порванную на рукаве шинель. Пуля пробила деревянную колонну позади него: на светлой лакированной поверхности была отчётливо различима свеженькая дыра. Оттолкнув блондинку к подчинённым, он вырвал свой пистолет у неудачливого стрелка. Произошедшее не разочаровало Катлера. Напротив, он выглядел довольным, будто рассчитывал на похожий исход.
«Он мог попасть! Ты бы не уклонился! Что ты творишь? Что за игры?» – досадовала девушка. Раздражение взялось из ниоткуда – проклятый канцлер в очередной раз заполонял её мысли своими странными поступками.
— Вы предсказуемы, но я засчитаю как первую попытку. Так как стреляете вы отвратительно, воспользуйтесь ножом.
— Ты сумасшедший! Я не трону мою дочь! Убей меня, оставь её в покое!
Мужчина встал у окна. Снег налипал на стекло, завывал ветер. Метель всё-таки добралась до Льюита.
— Господа, я обещал вам подарок за службу. До пяти мисс Марилл в вашем распоряжении. Пользуйтесь. Представьте, что меня здесь нет. Министр ведь вас не смущает?
Шок ударил Лис под дых. Она не поверила ушам. Элерт Катлер – воспеваемый народом герой – попустительствовал изнасилованию? Дикость. Бред. Сейчас он засмеётся и прикажет тащить обоих в комиссариат. Невозможно, чтобы он позволил подчинённым брать девчонку перед её отцом! Однако он не поворачивался, лениво перезаряжая пистолет. Не опровергал.