Как соблазнить грешника
Шрифт:
От таких новостей Фионе стало страшно, тревога явственно проступила на ее лице. Она совершенно упустила из виду возможность осады замка Киркленда. Испытав на себе все тяготы и все ужасы войны, она совсем не обрадовалась такому повороту событий, к тому же идущему вразрез с ее планами.
Вероятно, угадав причину ее замешательства, Киркленд сразу задал вопрос:
— Вы по-прежнему хотите здесь остаться?
Фиона мучительно колебалась. Пусть она приняла решение, но ведь еще не поздно от него отказаться…
— Мне кажется, замок надежно укреплен. Наружные стены высоки,
— Они никогда не возьмут замок, — твердо ответил Киркленд.
В его словах не было ни тени хвастовства, более того, в них явственно слышалась спокойная уверенность. На сердце у Фионы сразу стало легче. После некоторого раздумья она возразила:
— Есть и другие способы завладеть замком.
Глаза графа вспыхнули от негодования, он сразу понял, к чему она клонит.
— Мои люди преданы мне. Они никогда не откроют ворота неприятелю.
Фиона глубоко вздохнула, хотя сомнения не совсем оставили ее.
— Молюсь, милорд, чтобы вы оказались правы. Мне страшно не столько за себя, сколько за сына.
В этот миг Фиона заметила какое-то движение. В глубине зала появились две служанки, они приблизились и прошли мимо них. На их лицах виднелось откровенное любопытство. Как ни странно, в зале опять появилось много служанок и воинов. Видимо, они незаметно вернулись во время ее беседы с графом. Они собирались в кучки по углам зала и о чем-то шептались, одновременно прислушиваясь к их разговору, причем даже не скрывая этого.
— Ничего плохого с вами не случится, пока вы находитесь под моей защитой, — решительно заявил Киркленд.
Шепот прислуги и солдат перерос в недовольный ропот. Очевидно, их возмутило ее недоверие к власти и могуществу их повелителя. Многие бросали на Фиону сердитые и даже возмущенные взгляды. Людей из клана Маклендонов никак нельзя было упрекнуть в недостатке гордости.
— Мне понятно, почему сопровождающие меня воины должны оставить меня, но, надеюсь, вы позволите остаться моей служанке Алисе, — сказала Фиона. — Она верно служила мне все эти годы. Мне было бы приятно и удобно, если бы она осталась со мной.
«И к удовольствию женской прислуги», — мысленно добавила про себя Фиона, догадываясь, что шотландские девушки без особой охоты стали бы ей прислуживать.
— Почему бы и нет. — Киркленд пожал плечами.
— Благодарю вас. — Фиона деликатно откашлялась, собираясь с силами, ей хотелось попросить еще за одного человека из ее окружения. — Отец Ниалл тоже очень просит, чтобы ему позволили остаться со мной. Его мать была шотландкой, вышедшей замуж за англичанина. Отец Ниалл с удовольствием пожил бы на родине своей матери.
Губы графа опять сжались в твердую линию, не предвещавшую ничего хорошего.
— Священник… м-да… Но ведь он никогда не одобрит условия нашей договоренности, а у меня нет ни малейшего желания выслушивать день и ночь напоминания об аде и дьяволе.
От стыда Фиона залилась краской.
— Он нам не помешает.
— Священника хлебом не корми, только дай ему повод прочитать проповедь. Такова их природа.
Боль, жалость к отцу Ниаллу, обида на слова графа вихрем взметнулись
— Я уверяю вас, отец Ниалл будет держать свое мнение при себе.
В воздухе повисло молчание.
— Ладно, посмотрим, — без особой радости согласился граф.
В порыве горячей признательности Фиона схватила его за руку и пожала ее. В ответ пальцы графа нежно сжали ее ладонь.
От этой ласки мурашки побежали по ее коже. Растерявшись от неожиданности, Фиона оробела, затем неловко отняла свою руку.
— А где будет жить Спенсер?
— Как где? Он будет заниматься военной подготовкой, учиться и жить вместе с моими оруженосцами, а спать в холле вместе с моей прислугой. Крайне важно, чтобы к нему не было никакого особого отношения, в противном случае его невзлюбят другие мальчики.
Фиона нахмурилась.
— Вы ведь не позволите, чтобы над ним насмехались? Он еще так слаб.
Киркленд громко расхохотался.
— Вы хотите, чтобы я сделал из него настоящего воина, и в то же время просите оберегать его от трудностей. В таком случае он никогда не станет рыцарем.
Фиона совсем растерялась. Она подвинулась поближе к графу и зашептала, чтобы никто из прислуги не мог ее услышать:
— Понимаете, мне, как матери, страшно за него.
— Очень хорошо понимаю. Именно поэтому воспитанием будущих воинов занимаются мужчины. Они будут требовательны к нему, не дадут ему спуску. Вместе с тем я не поощряю излишней жестокости к молодым воинам. Жестокость мы приберегаем для наших врагов.
— Но ведь мы как раз и есть ваши враги, — совсем тихо прошептала Фиона.
Граф улыбнулся. Улыбка вышла мягкой и слегка насмешливой, от уголков глаз побежали лукавые, совсем не страшные морщинки.
— Если мальчик вынесет насмешки и издевательства шотландцев, тогда он сможет владеть своим замком и властвовать над англичанами. Разве вы не этого хотели?
— Да, да, конечно. — Комок застрял в горле Фионы. В самом деле, разве не для этого она приехала сюда, разве не об этом она просила Киркленда. Воинственность шотландцев была широко известна, впрочем, им были не чужды и другие качества: коварство и жестокость.
Граф, одетый не без щегольства, имел мужественный и суровый вид настоящего воина. Сможет ли увечный Спенсер все выдержать, научиться владеть мечом и стать подобным воином? Неужели она невольно подвергла сына трудностям, которые ему не под силу?
В ужасе Фиона зажмурилась. Ее сердце сжалось от страха за Спенсера, по спине пробежал холод, она упрекала себя за то, что сделала. Как знать, не совершила ли она ошибку?
— Что с вами? Вам дурно?
В голосе графа слышалось неподдельное участие. Фиона задрожала и открыла глаза. Киркленд возвышался над ней, большой, физически крепкий, с выпуклыми мышцами, одним словом, воплощение силы и надежности. Но не столько это вызвало симпатию к нему, сколько выражение его лица, заботливое и внимательное. Фиона зарделась от смущения.