Как стать злодеем

Байдалин Братислав

– Когда отец учил меня плохому, то мать закрывала этому святоше уши, ведь, как она считала, Добронрав должен учиться только добру, читать молитвы и стремиться совершать хорошие поступки. И наоборот.

С тех пор мы выросли с абсолютно разными мировоззрениями и обременённые одним телом. Вот! Видите, что творит любовь! Для злодея она будет пострашнее всякой чумы. Любовь – худшая из болезней. Заразишься раз – и всё, считай, тебе конец. И лишь ненависть, лютая ненависть способна защитить вас и не дать ей завладеть вашим рассудком. Но вам-то это точно не грозит. Ваши семьи слишком древние. На протяжении многих поколений кровь ваших предков

вбирала в себя всё больше и больше злобы, и сейчас в ваших жилах течёт та самая кровь, но уже в виде субстанции чистейшего зла. Другими словами, у вас выработался сильнейший иммунитет от любви. Вот потому-то все злодеи женятся только по ненависти друг к другу, чтобы воспитать новое поколение зла. Но мой отец был слаб, и теперь вы видите перед собой результат его слабости.

Роуэл умолк и наступила неловкая тишина.

– Интересно, как же ему тогда разрешили тут работать? – шёпотом спросил Уилл Киллиган у соседа по парте, который и пожать-то плечами не успел, так как Роуэл всё прекрасно слышал.

– Из рассказанной мной истории, это вполне вытекающий вопрос, – сказал он. – И я отвечаю: Министерство зла признало меня не представляющим никакой опасности для Селтфосса. Мой добрый… – Роуэл замялся. Очевидно он собирался сказать слово «брат», но личные принципы не позволили этому слову соскользнуть с его уст. – В общем Добронрав без меня и шагу ступить не сможет, ведь контроль над ногами принадлежит мне. Поэтому-то мне ещё год назад выдали разрешение преподавать в университете. Но достаточно разговоров, пора переходить к собственно самому уроку. Начну, пожалуй, с небольшого вступления.

Роуэл посмотрел на брата, но тот подозрительно молчал. И он стал расхаживать перед партами и говорить:

– В стародавние времена люди были очень глупы и полны всяческих предрассудков, а потому злодеи тех времён не отличались широтой ума. Среди хороших людей бытовало мнение, что на небесах живёт некий Создатель, который заправляет всем в этом мире; и злодеи прослышали об этом. Они решили, что если захватить и поработить этого самого Создателя, то и весь мир им впоследствии покорится. Так началось строительство Вавилонской башни высотой до небес. Стоит ли говорить, чем всё это кончилось, если мир и поныне ни перед кем не рухнул?

Злодеям же Индии тогда казалось, что Земля плоская и стоит на трёх слонах, а те в свою очередь на гигантской черепахе. И они посчитали, кто будет управлять слонами и черепахой, тот будет управлять и всем миром. Некоторые из них отправились искать край света, чтобы по верёвкам можно было спуститься вниз, другие – стали усердно копать, и копали много лет. А теперь представьте их удивление, когда они вдруг повстречались с раскалённой магмой!

Роуэл ухмыльнулся, а весь класс залился хохотом.

– В этом нет ничего смешного, – оживился хороший брат. – Погибли люди!

– О, да неужели тебе жаль злодеев?

– Мне жаль всякую заблудшую душу, – пояснил Добронрав. – И мне жаль всех вас. Ваше стремление править миром ни к чему хорошему не приведёт.

– А мы и не стремимся к хорошему, дубина! А теперь заткнись!

– Я уверен, что внутри каждого из вас найдётся искра добра, – нарочно продолжал брат. – Никогда не поздно перейти на светлую сторону…

– Заткнись! Заткнись, я сказал! – гневался Роуэл.

– И к тебе это тоже относится, брат мой добросердечный!

– Я тебе не добросердечный! Я плохой! Плохой! Я очень плохой!

– Ты

не прав, ибо в каждом человеке всегда найдётся место добру, любви и состраданию, – всё также спокойно говорил Добронрав.

– Состраданию?! – взорвался плохой брат. – Ну я сейчас покажу тебе сострадание! Сейчас ты у меня будешь та-а-ак страдать!

Сказав это, Роуэл разогнался и на глазах у всей группы врезался в стену с такой силой, что казалось по ней разошлись в стороны небольшие трещины.

– У-у-у, – сморщив лица, протянула группа, видимо представляя, как это больно.

Пока студенты начали шёпотом обсуждать братьев, Добронрав при помощи рук присел и схватился за перекосившееся от удара лицо. Его брату, естественно, тоже досталось, но дотронуться до своего лица он не мог за неимением контроля над руками. Роуэл, охая, встал с пола на ноги и со словами «Тебе конец» покинул класс и направился к Гибллу.

Сегодня в расписании Реджинальда Гиблла не числилось занятий ни у одной из групп, но, не смотря на выходной в начале недели, сейчас он находился не в лучшем расположении духа. И, как это часто бывает с человеком, которому нечем заняться, маялся всякой ерундой. Утром он всласть покричал на студентов в настольный микрофон, а теперь наблюдал за потугами Мэта Маккинли, который возводил для него двадцати шести ярусный карточный дом. А помогал Мэту личный гремлин Гиблла по имени Кипсли, то и дело подающий карты парню.

Гремлины представляли из себя существ с метр ростом, бурым цветом кожи, противной мордой летучей мыши и длинными, с локоть, заострёнными ушами, загибающимися, словно сабля, назад. А голени, предплечья и спину их покрывала жёсткая чёрная шерсть. Из одежды гремлины Селтфосса носили лишь набедренную повязку, и Кипсли не был исключением.

– Осторожнее, Кипсли, – оскалился Гиблл, – ты чуть не задел нижний ярус.

Гремлин с ужасом в глазах посмотрел на хозяина, но быстро отвернулся не в силах выдержать его пронзительный взгляд. Затем он на цыпочках подошёл к деревянному ящику, сбоку которого была потёртая, но читаемая надпись: «Зло Компани. Доставим для зла всё, что потребуется, и даже больше», и вынул очередную колоду.

Мэт завершил уже двадцать пятый ярус, когда Гиблл приказал ему тихонечко спускаться со стула.

– И какой же урок из всего этого ты вынес? – спросил Гиблл.

– Нужно стучаться перед тем, как войти, – протараторил парень, закатив глаза.

– Превосходно! Урок усвоен. А теперь выходи из кабинета и аккуратно, я бы даже сказал – нежно, закрываем за собой дверь.

– Сэр, а перевести меня в другую группу?

– Пошёл вон, – почти шёпотом произнёс Гиблл.

Как только Мэт покинул кабинет, Гиблл принял у гремлина две карты и встал на стул.

– А знаешь, Кипсли, я сомневался в этом парне. Однако ему удалось всё заново отстроить. Что скажешь?

Но гремлин лишь пожал плечами.

– Порой я забываю, что ты нем, Кипсли. Может, мне поменять тебя на другого гремлина у Фичетта? Говорящего и более толкового? Ладно. А сейчас настал самый ответственный момент – я установлю вершину и старый рекорд будет побит, – с предвкушением сказал Гиблл и затаил дыхание.

Но установить новый рекорд помешал Роуэл Сендж. Распахнув дверь ударом ноги, он ворвался в кабинет именно в тот момент, когда Гиблл уже вот-вот собирался поставить последние карты, и в один миг труд нескольких часов рухнул на пол от образовавшегося потока воздуха.