Как Трисон стал полицейским, или Правила добрых дел
Шрифт:
– Максик, – начала Оксана, – хочу посоветоваться с тобой. Я прочитаю тебе небольшой рассказ, ты мне честно скажи свое мнение. Можно его выдвигать на конкурс? Только прошу учесть, что это пишут школьники четырнадцати-пятнадцати лет.
– С интересом послушаю, – согласился Максим. – Я люблю такие вещи.
– Начинаю? – спросила Оксана.
– Давай, – кивнул Максим и добавил: – Весь внимание!
Я тоже приподнял ухо и, прежде чем уснуть, послушал замечательный рассказ школьника.
У нас сегодня в школьном дворе целый день звучали военные марши. Мы репетировали праздничный концерт к Дню Победы. Говорят, к нам на праздник даже кто-то из министерства образования приедет. Все суетятся, командуют, машут руками, прямо какой-то ажиотаж. Несмотря на то что я учусь в восьмом классе, успел заметить: когда кто-то к нам приезжает из начальства, начинается суета сует. Разве нельзя спокойно подготовиться к мероприятию, потом спокойно его провести, и все всем запомнится по-доброму. Но ладно, это я так, к слову, мой рассказ о другом. Но, возможно, эта напряженная обстановка и повлияла на ту историю, которую я хочу вам рассказать.
Наконец-то объявили всеобщий перерыв. На втором этаже, вылетая из туалета, мы столкнулись с Петром Глебовичем.
– Осторожно, ребята, – улыбнулся наш бывший физик. – Вы все носитесь как угорелые.
– Извините, Петр Глебович! – едва ли не хором закричали мы, и кто-то спросил: – Вы уже выздоровели? Снова нас будете учить?
– Нет-нет, ребята, я свое отучил. На пенсию я ушел.
– Разве на пенсии нельзя преподавать? – удивился я.
– Можно, – улыбнулся Петр Глебович и развел руками, – но вот так получилось.
Мы попадали на диван, расположенный под окном в фойе, и принялись фантазировать о войне. Серега из 8-го «В» говорит: «Если бы я пошел в разведку, то обязательно взял бы там «языка»…»
– Угу, – язвительно произнес Пашка Пузо (по фамилии Пузенко), – взял бы он! Ты пять раз на физре подтянуться не можешь, а туда же: «языка» взял бы».
– А при чем тут подтянуться?! – надул губы Серега. – Там не сила нужна, а сноровка.
– Нет, Серый, ты не прав, – возразил Левка, – без силы «языка» не взять.
– Ну и ладно, – махнул рукой Серега и встал с дивана.
В этот момент мы увидели, как из туалета выходит Петр Глебович, а навстречу ему Ваня Бережков – новенький, наш одноклассник. Не помню, откуда он к нам переехал, но то, что он законченный разгильдяй и двоечник, мы поняли в первый же день, когда Ванька прямо на уроке стал громко разговаривать по телефону. Учительница сделала ему замечание и предупредила, что у нас на уроке нельзя пользоваться телефоном, на что тот ответил: «Это у вас. А у нас можно…» Классной и директору пришлось потратить несколько дней, чтобы убедить Ваньку и его родителей в том, что ученик не прав. И действительно, что это за урок будет, если мы все начнем по телефонам своим разговаривать. Прощайте, знания! Иными словами,
Видимо, не сумев разминуться с бывшим учителем, Ванька вдруг заорал:
– Ну ты че, батяня, такой неповоротливый, шевелись, а то дам щас по бочине!
Петр Глебович остолбенел от такого «приветствия».
– Ты что, парень? – выдохнул он с трудом. – Ты здесь учишься?
– Нет, – наигранно расхохотался Ванька, – я здесь отдыхаю! Ты че, дедуль?
Тут мы не выдержали и, вскочив с дивана, направились к ним.
– Ваня, извинись, – потребовал Серега. – Это наш бывший учитель физики.
– Ха, – скривился Ванька, – а я тут при чем? Да хоть химии. Мне-то какая разница?
– Ребята, ребята, – поднял руки Петр Глебович, – не ссорьтесь, пожалуйста. – И, обращаясь к грубияну, сказал: – Иван, взрослым хамить – это самое последнее дело.
– Без вас разберусь, – процедил Иван. – Тоже мне, нравоучители нашлись…
Договорить он не успел. Серега со всего маху влепил ему в ухо. Влепил так, что тот упал на пол и заорал:
– А-а-а-а-а! Ты ответишь за это! А-а-а-а!
Петр Глебович подал Ваньке руку:
– Вставай, Ваня, вставай.
– Ты еще пожалеешь, – приподнявшись, пригрозил Ванька Сереге. – Вот увидишь, болван…
– Вали отсюда, пока еще не получил, – ответил Сергей и направился по коридору к выходу. Мы тоже, попрощавшись с Петром Глебовичем, все пошли во двор.
После репетиции наша «классная» отозвала меня в сторону и спросила:
– Миш, а что там сегодня случилось с Петром Глебовичем? Мне одна девочка сказала, что ты все видел. Ни у кого не могу добиться правды. Что случилось?
– Да ничего страшного, Татьяна Борисовна, все нормально. По-мужски побеседовали.
– По-мужски? – прищурилась учительница.
– Ну да, – кивнул я.
– А почему Петр Глебович в учительской вдруг расплакался?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Может, жалеет, что из школы уходит? – предположил я.
Во дворе громко звучал марш «Прощание славянки».
К нам подошла учительница биологии Тамара Иосифовна и сказала:
– Татьяна Борисовна, и что вы думаете? Почему Петр Глебович уволился? Только что позвонила моя знакомая, она в больнице работает. У него, оказывается, рак легких».
– Ну и как? – спросила Оксана.
– Честно сказать, трогает, – признался Максим. – Такой рассказ показательный. Понравилось то, что молодой парень заступился за старика.
– Меня тоже тронула именно эта история. У нас ведь как говорят, молодежь совсем от рук отбилась, к старшим нет никакого уважения. Но тут еще один плюс…
– Какой? – спросил Максим.
– Мне моя коллега рассказала, она уже лет тридцать в нашей школе работает, что рассказ написан по реальным событиям. Эта история произошла с отцом автора этого рассказа. Понимаешь?