Как убить золотого соловья
Шрифт:
– Ты! – блеснула она гневно глазами. – С этим не цепляйся ко мне больше, ладно?
– Хорошо, – согласился я, – не буду к тебе цепляться. Но мне все еще непонятно, откуда ты обо мне столько всего знаешь.
– И с этим тоже ко мне не цепляйся, – отрезала Яна. – Если не хочешь, чтобы я сию же минуту ушла, давай говорить о чем-нибудь другом.
– А ты думаешь, – усмехнулся я, – мне не стоит хотеть, чтобы ты ушла?
Она покраснела, но набралась-таки смелости:
– Да, думаю, что не стоит.
– Звучит
Ее лицо окончательно залил пурпур.
– Перестань, Честмир, а то я и правда уйду.
– Моя жена, – сказал я, – всегда называла меня Честмиром, когда особенно любила.
– Зузанка Черная?
– Нет, Геда, та, с которой я развелся. Зузанка, наоборот, звала меня Честмиром, когда злилась.
– Интересно, – саркастически сказала Яна. – А как звучит имя Честмир у меня?
Я пожал плечами.
– Откуда я знаю? Время покажет.
– Ты что-то слишком самоуверен.
– Да нет, – сказал я, – ничего подобного. Но ведь всем известно, что рано или поздно тайное становится явным.
– Как же, как же, – сказала студентка первого курса философского факультета, – даже кантовская «вещь в себе» познаваема в тех отношениях, в каких она является нам.
– Очень может быть, – сказал я, пожав плечами. – Я-то учился на юридическом…
– И окончил?
– Нет.
– Почему?
– Потому что мне было неинтересно.
– А то, чем ты занимаешься, тебе интересно?
– А чем таким я занимаюсь? – спросил я осторожно.
– Ты играешь и пишешь тексты, – сказала Яна, – насколько мне известно. И это, значит, тебе интересно.
– Этого я не говорил. Но ты, кажется, знаешь обо мне все.
– Не все, – сказала Яна, – но кое-что. Совсем немного. Не знаю, например, сколько девушек было у тебя до меня.
– А ты моя девушка?
– Не знаю, – рассудительно сказала Яна, – не знаю, стану ли ею.
– Уф, – выдохнул я, – для меня это слишком. – Я посмотрел на свою пустую рюмку. – Закажем еще?
– А что, – Яна осторожно отодвинула обе наши рюмки, – у тебя дома разве нечего выпить?
32
– Да у тебя целая куча клевых записей! – радовалась Яна, стоя на коленях и роясь в ящике, который обычно был засунут под тахту.
– Хочешь потанцевать?
После того провокационного вопроса, который она задала мне в «Ядране», мы практически больше не сказали друг другу ни слова. Дальше шло все четко и в быстром темпе. Я расплатился, мы взяли в гардеробе наши пальто и поехали ко мне на Петршины. В такси я попытался обнять Яну. Она не протестовала, пока моя рука лежала на ее плечах, но, когда эта рука попыталась соскользнуть на талию, Яна меня оттолкнула.
С одной стороны, я был раздражен, с другой – не понимал, чего эта девица
– Так ты танцуешь?
– Ну конечно, – сказал я.
– Тогда я врублю Джеймса Ласта? – Она вопросительно обернулась ко мне.
– Но это же совершенно тупая музыка, – устало возразил я. – Она тебе нравится?
Записей у меня и впрямь было много. Кассета с Ластом оказалась среди них только потому, что я переводил для Пилата два его текста.
– Но под нее хорошо танцевать.
– А ты действительно хочешь танцевать? – удивился я. – Здесь?
Моя однокомнатная квартирка подходила для чего угодно, но все-таки до танцзала ей было далеко.
– А ты нет? – Яна разочарованно вложила кассету и включила магнитофон.
Когда мы вышли из такси, она спросила только:
– Вот, значит, где ты живешь?
– Да, – ответил я, – микрорайон Петршины, дом гостиничного типа, и мы должны вести себя тихо. Дом панельный, а у меня кошмарные соседи.
Я вспомнил об инженере Визнере.
– Над чем ты смеешься? – спросила в лифте Яна.
– Ты меня, наверное, не поймешь, – сказал я. – Просто иногда человеку может очень пригодиться то, что у него любопытные и вредные соседи.
– Уже десять, – посмотрел я на часы, – во сколько ты должна быть дома?
– Не бери в голову.
– Ты же мне рассказывала, какая ты примерная дочь.
Лифт остановился на моем девятом этаже. К сожалению (на случай, если бы мне на этот вечер тоже понадобилось алиби), мы никого не встретили.
– Как у тебя противно! – провозгласила решительно Яна, едва я зажег свет.
– Это же почти общежитие, пойми, – сказал я.
– Все равно противно, – настаивала она. – А что мы будем пить?
С воскресенья я пополнил запасы в холодильнике.
– Розового нет, но, может, ты выпьешь красного?
– Гм. – Она опять приняла крайне глубокомысленный вид. – Я бы выпила виски.
Тем не менее для начала она решила потанцевать.
– Сделай тише, – попросил я.
Под белой шубкой на Яне был брючный твидовый костюм, а под жакетом – облегающий жилет; шею охватывал металлический обруч.
– Ну, иди же, – сказала она и протянула ко мне руки.
Безо всякого энтузиазма я поднялся с кресла и обнял веснушчатого распорядителя бала.
– Яна…
– Не прижимайся ко мне, – нахмурилась она, – это глупая музыка, я поставлю что-нибудь быстрое…
Она выскользнула из моих объятий и стала возиться с магнитофоном. Ко мне подбиралась усталость, которую усугубляла активность этой девицы.
– У тебя такой вид, будто ты хочешь спать… И ты зевнул, – обиделась она.
– Ну и что? – буркнул я. – Может, я действительно устал, и, может, есть целая куча причин, чтобы…
Это была быстрая мелодичная музыка, и мы не касались друг друга.