Как узнать принца?
Шрифт:
– О, разумеется, но я не об этом. Не совсем об этом. Я хотела бы вернуться в то время, когда все чувствуешь и переживаешь так же остро и свежо, как ты сейчас. Когда все... когда все еще впереди. И любовь. И разочарование. И потери.
Они помолчали, потом Сью тихо произнесла:
– Ты рано вышла замуж?
– Рано. Хотя некоторые полагали, что даже поздновато. В двадцать один год. Прожила в браке семь лет. Вдова... скоро полгода.
– То есть тебе всего... двадцать восемь? Двадцать девять?
– Всего? Да, пожалуй, всего.
Вивиан помолчала, а потом заговорила мерным, глуховатым голосом, глядя прямо перед собой.
– Мне было восемнадцать лет, когда меня стали сватать. Масса претендентов. Сначала я смеялась, а потом стало страшно. Как ты
Моя девичья фамилия - Иствич. Мой отец - граф и пэр, мама знала всех своих предков до Вильгельма Завоевателя. Я выросла в настоящем замке, у меня всегда все было, я была хорошенькая, достаточно умная, хорошо образованная, вполне современная... У меня даже прыщей не было никогда, представляешь? У всех были, а я обошлась. И вдруг я выясняю, что никому я сама неинтересна, интересен только титул, связи папы, родословная мамы, замок и земля.
Почему-то тогда меня это оскорбило. Ужасно. И я влюбилась в мальчика из простой семьи. Он меня утешал, говорил, что ему наплевать, какая у меня фамилия, потому что потом я все равно буду носить его фамилию... Его мать была прачкой, отец умер, когда Джону было три года, а сам Джон собирался стать экономистом...
А потом он меня бросил, уехал, ничего не объяснив, и тогда его мать рассказала мне, что мой отец дал ему денег на учебу с условием, что Джон больше никогда не увидится со мной. Я кричала, плакала, у меня была истерика, и я призналась, что беременна от Джона. Разумеется, мне нашли хорошего и молчаливого врача, он все сделал как надо, но детей у меня больше не будет. Никогда.
Мне стало все равно, Сью. Я как будто умерла, только двигалась, дышала и ела. А еще я стала злая. Злая как ведьма. Я так издевалась над этими бедными женихами... Заставляла их разрывать помолвки с другими девушками, доводила почти до свадьбы и бросала. Я мстила невиновным, думая, что мщу Джону.
И тогда появился сэр Брайан. Брайан Милтон, герцог Рочестер, пэр, сэр, лорд, кавалер всех орденов Британии и герой всех войн. Знаешь, сколько ему было? Восемьдесят один год! Правда, на вид больше шестидесяти ему никто не давал. Он приехал в гости к моему деду, они с ним ровесники, прожил у нас в замке несколько недель, и мы с ним подружились. Понимаешь, он меня не учил, не осуждал и не жалел. Он просто объяснил мне то, чего я не понимала в силу возраста. Он говорил со мной на равных. А еще через месяц сделал предложение. Он все про меня знал, я ничего не утаила от него. Объяснил он свое решение очень просто.
Тебе нужна защита, сказал сэр Брайан. Нужно имя, которым ты закроешься, как щитом. Никто не посмеет сплетничать о герцогине Рочестер. Слухов и скандалов больше не будет. Дети у меня уже давно выросли, внуки хорошие, семья у нас большая и дружная, тебе обрадуются.
Он оказался абсолютно прав, Сью. Я переехала к нему этаким маленьким озлобленным зверьком, а меня встретили искренние улыбки и поздравления. В этом доме я обрела друзей, настоящую семью, а самое главное - их всех совершенно не волновали ни мое происхождение, ни мои земли, ни мой титул. Они сами были королевской крови, так что на мою родословную им было наплевать.
Знаешь, Сьюзан, к чему я все это рассказываю? Я очень любила своего мужа, сэра Брайана. Я всю жизнь обращалась к нему на вы, но он всегда был моим настоящим другом и защитником. Я прожила с ним самые счастливые годы своей жизни, хотя в них и не было плотских удовольствий... не красней, Сью, это ведь тоже очень важно в браке.
Он умер от старости, в своей постели, без мучений, очень красиво и достойно. Я пообещала ему, что не буду убиваться и плакать, что не стану отказываться от счастья, если найдется еще мужчина, которого я смогу полюбить... И все же, Сью, меня совершенно не тяготит мой траур. Я ношу его по своему мужу, по своему любимому мужу, человеку, которого я безмерно уважала и ценила. Это любовь?. Да, несомненно. Ну что, многому ли я тебя научила?
Сью кивнула и подняла голову. Лицо девушки было серьезно, сейчас Сью казалась намного старше своих лет.
– Да. И спасибо за это. Я действительно многое поняла. Вивиан...
4
Проходили дни, за днями недели, и Сью окончательно освоилась и на корабле, и в новой компании. Ей уже не приходилось прикусывать язык, чтобы не проболтаться о приюте святой Магдалены, и на Вивиан она бросала тревожные взгляды все реже. Прирожденная артистка, Сью вошла в роль молоденькой аристократки и упивалась ею. Единственными людьми, знавшими о ней правду, были Вивиан и сэр Эгберт. Со стариком Сью по-настоящему подружилась и потому не хотела морочить ему голову. Сэр Эгберт, сам прирожденный авантюрист, одобрил затею и поклялся хранить тайну, хотя с него никто такой клятвы и не требовал. На робкое предложение Сью рассказать все Джулиану сэр Эгберт даже топнул ногой и не разрешил этого делать.
– Дурить, так дурить! Чем он лучше всей нашей камарильи? Золотыми кудрями? Нет, дитя, держись до конца.
Майкл Беннет появлялся на верхней палубе редко, но довольно регулярно. Иногда приводил с собой чьих-то детей и угощал их мороженым, подчеркнуто не обращая внимания на презрительно фыркающую Аделину Уимзи, сердитую Сью и обеспокоенных охранников Фатимы.
Кстати, Фатима оказалась прелестью. Простая и искренняя девчонка, она страшно хотела подружиться хоть с кем-нибудь, но молодых девушек в первом классе было немного, леди Уимзи откровенно задирала нос, а сэра Эгберта Фатима до смерти боялась. Вивиан и Сью первыми приветили ее, и знаменитая поп-дива души не чаяла в новых подругах. Когда ей удавалось сбежать от охраны и своей бонны-надзирательницы, Фатима прибегала к Сью и болтала с ней точно так же, как это делали обычно девчонки в приюте. То, что на личном счете у Фатимы при этом лежало несколько миллионов фунтов, роли не играло.
Очередной ужин в кают-компании блистал свечами и остроумной беседой, хрусталь разбрасывал блики, сэр Эгберт журил помощника капитана за неправильно разыгранный гамбит, Вивиан словно превратилась в мраморную статую и выглядела настолько неприступной, что леди Аделина Уимзи осмелилась только издали помахать Сью и не стала подходить. Сью была чрезвычайно рада этому обстоятельству. Она сосредоточила все свое внимание на Джулиане, а уж молодой человек превзошел самого себя. Он смотрел только на Сью, ухаживал только за Сью, смеялся только шуткам Сью, одним словом, вел себя как безукоризненный влюбленный из романтического произведения. Сью слегка опьянела от шампанского и влюбленных взглядов Джулиана, в крови у нее бродили золотые пузырьки, а бесшабашное веселье, невесть откуда взявшееся, заставляло ее вести себя совершенно несвойственным ей образом. Она встречала взрывами смеха каждое замечание Джулиана, запрокидывала голову, облизывала кончиком языка губы, то и дело хватала хрустальный фужер и вертела его в пальцах... в конце концов строгая и немного чопорная Сьюзан Йорк Номер Два, прятавшаяся до поры до времени где-то в глубинах ее подсознания, сурово констатировала, что пора на свежий воздух. Обе Сьюзан Йорк в сопровождении троившегося Джулиана Фоулса выкатились на палубу, где свежий ветер немного остудил их пылающие головы.
Они мирно прогуливались вдоль борта, и Джулиан норовил то приобнять Сью за плечи, то обвить рукой ее талию, однако особой настойчивости не проявлял, что очень расстраивало девушку. Она понятия не имела, стоит ли ей предпринимать что-то в ответ, и надеялась, что Джулиан, как мужчина и кавалер, возьмет инициативу на себя. Однако юноша был, видимо, слишком хорошо воспитан и не мог позволить себе ничего предосудительного.
Чуть позже, стоя у борта и любуясь лунной дорожкой на океанской глади, они разговаривали, и Сью еле удерживалась, чтобы не выложить Джулиану всю правду про Йорков, монастырь и приют. Однако он с таким трогательным восторгом рассуждал об аристократах и их привычках, так сокрушался, что не может ничего предложить богатой наследнице, кроме своей пылкой любви, что Сью немедленно представила себя принцессой, стоящей на балконе и слушающей песни бедного трубадура... Нет, она еще немного поморочит Джулиану голову, а уж потом они вместе посмеются над розыгрышем, придуманным Сью и Вивиан.