Как во сне
Шрифт:
– А когда будет можно?
– Уль, ну это же не условия контракта, которые я должен выполнить к определенной дате. Это другое.
– Разве у траура, который носят люди, нет каких-то конкретных сроков?
– Я сейчас не о трауре напоказ!
– Ясно, – прошептала я, натягивая на руки рукава кофточки. Как-то зябко мне стало. А ведь если так разобраться, на что я вообще рассчитывала? – Просто, если бы ты обозначил, как долго это еще будет длиться, мне было бы легче…
– Легче что, Уля?
– Легче тебя ждать.
В
– Я же не просил тебя… ждать.
Вздрогнув, я скрестила на груди руки в защитном жесте, но тут же их уронила вдоль тела. Не просил? Тогда какого черта он за мной поехал?!
– Да? Точно. Ты трусил. Ну… Тогда не задерживаю, как говорится, – я отступила к стене и дурашливо поклонилась, махнув рукой в сторону входной двери.
– Ты не понимаешь, – запрокинул голову к потолку Эльбрус.
– Ты тоже. Какой-то разлад случился в нашей коммуникации. Думаю, будет лучше, если я напишу заявление по собственному.
– При чем здесь одно к другому?
– При том, что сложно работать с человеком, которого совершенно перестал понимать.
Впившись в меня чуть сощуренным взглядом, Эльбрус недоверчиво покачал головой.
– Не делай этого.
– Чего?
– Того, о чем пожалеешь.
– Знаешь, как говорят? Лучше пожалеть о том, что сделал, чем о том, что нет. Впрочем, судя по всему, у тебя другие мысли на этот счет, – добавила мстительно.
Калоев сделал решительный шаг ко мне. Сжал пальцы на запястье.
– Ты же специально, да, нарываешься?
– Я не знаю! – вскрикнула я. – Как тут вообще разобраться, а?! Ты говоришь, что я тебе не нужна, но не даешь мне встречаться с другими. Ты утверждаешь, что все еще любишь жену, но когда целуешь, кажется, только дай – сожрешь меня вместе с косточками. Может, это какие-то намеки, но, как ты понимаешь, у меня совершенно нет опыта в-в-в эт-том. Й-а-а-а сбита с толку и не знаю, что делать дальше.
К моему ужасу, к окончанию фразы мои плечи затряслись.
– Да какие намеки, девочка? Тщ-щ-щ. Ну что ты? Я без всяких намеков тебе говорю – ни к чему тебе эти проблемы. Только одни сплетни стихли. Начни мы сейчас встречаться, и только представь, какой разверзнется ад!
– Мы можем не афишировать наших отношений. Но ведь сплетни – не единственное, что тебя останавливает? – горько усмехнулась я.
– Скрывать тебя было бы нечестно. Ты достойна гораздо большего.
– На словах… Ладно, Эльбрус Таймуразович, я поняла. Извини, что все так. Глупая я, наверное.
– Глупая, – просипел он. – Но не по той причине, о которой ты думаешь.
В его глазах было столько нежности, что мне захотелось их выцарапать. Нельзя так смотреть, когда послал женщину на хер. Это, блин, запрещенный прием. И вообще… Доигрывай роль мудака до конца, раз уж начал!
– Я хотела
«Как твоя голова?» – тренькнуло сообщение от Кирилла.
«Получше. Наглоталась колес, уже в кровати».
«Спи тогда. Не буду мешать». И вдогонку – поцелуйчик-смайлик.
Вот. Вот на ком мне нужно было сосредоточиться. Хороший ведь парень, ну? Без проблем. И всего на год старше. Думаю, подкати он ко мне раньше, ситуация с Калоевым была бы исключена полностью. Но сначала Кирилл был занят, потом, расставшись с подругой, пустился во все тяжкие. Вот и получилось, что он только сейчас созрел для новых отношений.
«Спокойной ночи», – настрочила я и вместо того, чтобы завалиться в кровать, пошлепала на кухню. Приготовила себе чай, чтобы смыть вкус поцелуев Калоева. Но как их стереть из памяти? Трясло ведь всю, стоило только вспомнить. Какой же он… Как удобно, когда не надо наклоняться, целуясь. Не знаю, может, у них и была какая-то особенная духовная связь с женой, но вот физически я ему подходила гораздо больше.
Прости, Римма. Ты знаешь, что я ничего такого… Никогда! Там на небе ты точно знаешь!
Допив чай, я свернулась комочком. И думала, думала, думала… Говорят, любишь – отпусти. Без понятия, можно ли назвать любовью те чувства, что я испытываю. Но держаться за того, кто тебя отталкивает – последнее дело. Равно как и на что-то надеяться, когда тебе уже не раз дали понять, что ничего не будет.
Так для себя решив, утром в понедельник я написала заявление на расчет и, дождавшись приезда Эльбруса, вошла к нему в кабинет, чтобы поставить точку в нашей истории. С глаз долой – из сердца вон. Я действительно верила, что так будет лучше для всех.
– Уль, что-то срочное?
– Нет. Я принесла заявление на увольнение.
– Что за детский сад? Мы же все обсудили! – почему-то взъелся Калоев. – Ты, в конце концов, просто подставляешь меня, бросая.
– Я отработаю положенные две недели и подготовлю себе замену. На этот счет можешь не переживать.
Калоев стиснул зубы. Резко пододвинул мое заявление и оставил внизу размашистый росчерк.
– Довольна?
Как будто ножом по сердцу… Я не думала, что будет так больно.
– Спасибо. Вам кофе сделать?
– Нет.
– В четыре часа придут первые кандидаты на должность. Найдете время их посмотреть, или доверите моему опыту?
– Быстро же ты все обтяпала!
– Так и подготовка замены займет не один день.
– Уля, остановись! Я тебя по-человечески прошу…
– Я тоже. Я тоже человек, понимаете? У меня чувства есть. Мне будет сложно. Это не месть, не попытка манипулировать…
– А что тогда?!
– Попытка избежать боли. Как-то неожиданно это все. И так сильно, что я просто не справляюсь.