Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– Таааааак, – сказала я. – Он же один раз уже женился! Неужели он еще хочет?!? – наивно изумилась я.
– Все не так, – вмешался идущий по коридору придворный, услышав сквозь приоткрытую сквозняком дверь нашу речь. – Взбешенный таким обманом со стороны невесты, жених расторг помолвку. Невеста сейчас сидит и плачет... – сказал он и пошел дальше, приняв нас за гостей.
Чуть только тот скрылся, все заговорили одновременно.
– Не плачь бедняжка, – сказал граф. – Все уже кончилось...
– Громче слезы Лу, – издевательски
– Ой, Лу, – засуетилась Лиа. – А я и не заметила, что ты так переживаешь, прости старую дуру, посыпая тебе соль на раны... Ужасно обидно, да, что он расторг помолвку из-за такого пустяка?!
– Он имел в виду не ту невесту... – издевательски спокойно объяснила им я.
– Ну, нет, – сказала Лиа. – Та бегает...
– И очень быстро бегает, – судорожно вдохнул Джекки. Слабенький он все-таки вырос королевич.
В это время по коридору раздался топоток.
Все замерли.
– Лу, где ты... – раздался за дверью сладкий шепот старшего принца. – Мне сказали, что ты плачешь, – он изо всех сил старался быть добрым и ласковым, но в голосе у него явно проскальзывало возбуждение и нетерпение. – Не плачь, милая, я помолвку не расторгал и готов жениться даже сегодня и собираюсь это провернуть... Детские шалости не затронули моей души и великой любви... – прогнусавил он.
С побледневшим лицом я затравлено пятилась от заговорившей двери, разом утеряв свою веселость и смелость. Старший принц подергал дверь. Не выдержав издевательства, я, все еще озираясь, залезла под стол. Не обращая никакого внимания на окружающих, смотревших на меня с удивлением, и со скрипом механически попыталась всунуться в узкую щель, хотя я туда не помещалась, но это мне не мешало, я все пятилась, потеряв соображение, глядя на поворачивающуюся ручку... Стол трещал, но я ничего не видела, как и недоуменно переглядывавшихся домашних, пока плотно не закрыла за собой дверцу встроенной в ножку стола тумбочки...
И, оказавшись там, истово перекрестилась, плотно держа дверцу. Я вела себя так, будто меня укусила гадюка.
– Я люблю тебя, – сладострастно говорил принц. – И так счастлив, что ты любишь меня... Я сейчас тебе покажу...
С этими словами принц выламывал дверь.
Я сидела и дрожала в ознобе.
– Мы будем навеки вместе... Я тебя буду так целовать и ии так... – шептал в дырочку он.
Дверь трепыхалась.
По счастью ситуацию спас китаец. Он с силой ударил тетю Лиа под дых.
– Что ты делаешь!!!! – заорала она, как старая дева, которую хотят изнасиловать. – Я буду жаловаться!!!
Принца, как говорят, ветром сдуло. Опять обознался! По коридору опять послышался топоток. Бегемот бегал. Но я этого не слышала, потому что сидела в тумбочке и дрожала, как бы меня не увидела.
– Вылезай! – папа открыл дверь тумбочки.
– Меня тут нет, – заикаясь, сказала я. – Я гал-люцинация...
Противная Мари уверяет, что она тут начала ржать
– Опять переволновалась, – встревожено сказал китаец и тут же влил мне какой-то гадости. Моя голова покоилась на моем плече.
– Что это?! – встревожено спросила мама.
– Это? – китаец взглянул на настойку. – Ничего страшного. Трава забвения. Просто Лу оцен перезивает за старшего принца. Эта трава временно приглушает память, словно он только что родился, и делает человека более раскрепощенным... Настойка! Семидесяти градусная китайская водка!
– Цто? – закричал граф. – Стой! Лу же не пьет вообще!
Но было поздно. Я уже чисто механически хлебнула сто грамм чистого спирта с той ужасной гадостью и хитрыми добавками, что делают китайцев храбрее...
– Да, – ошарашено сказала Мари, одним залпом хлебнув для храбрости стоявший бокал виски. – Я предвижу веселый праздник.
Смутно помню, как меня одели в платье, вытолкав Джекки на улицу вместе с остальными мужчинами. Тот отчаянно сопротивлялся.
– Не пойду, – кричал он. – Там герцог в засаде! Прикидывается женщиной!
Китайцы еле с ним справились. Но он согласился идти только с ними и прилип к двери. И чуть только было кончено переодевание, тут же влез обратно и никакие уговоры не помогали.
Мама с Мари подкрашивали меня в полуотключенном состоянии, и я даже не обращала внимания, что со мной делают.
– Никогда еще не готовила невесту к свадьбе, – сквозь зубы протянула Мари, держа булавку в зубах и вертя меня вокруг оси.
Я тут же пришла в себя.
– Их тоже чем-нибудь поят, чтоб не сопротивлялись? – с интересом спросила у мамы Мари.
– Тьфу, – сказала я, трезвея. – Какая гадость эта ваша свадьба!
– Гадость принц, а не свадьба, – хладнокровно заметила Мари. И заботливо осведомилась: – Ты все хорошо помнишь?
– И не надейтесь, – буркнула я. – Я отлично помню, что я родственница короля! И никакого брака с принцем даже теоретически...
– Бедняжка, – вздохнула Мари. – Страдаешь! А я думала, лекарство приглушило тебе память...
– И я выдам тебя за королевского наследника... Дудки, – закончила за нее я. – Такой гадости мне не надо!
– И ничего я подобного не дуумаала! – возмутилась Мари. – Я садистка, но не настолько же! И я вообще не понимаю, – мама говорила, что есть уйма девушек, мечтающих выйти за него, – почему он на них не женится?!
– А ты их видела? – цинично спросила я.
– Может они как раз пара принцу, – сказал граф. – Такие же в талии и лице – метр пятьдесят на метр пятьдесят и метр пятьдесят росту...
– Но бегемотам милы бегемотихи, – заступилась я за бедных женщин. – Откуда ж берутся бегемотики? И нет им никого милей, и прекрасней, и черней подруги шире дверей... И с пастью в полтора метра до ушей...
– Ооооо... – сказал пап'a, взглянув на маму.
Мама почему-то обозлилась.
Я же развеселилась.