Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– ...когда подложили одному из гостей, вместо ушедшей к любовнику жены, в постель египетскую мумию... Слегка подкрасив ей губы фосфором, наведя макияж...
– Они поступили так с королем? – быстро спросил Вооргот.
– Нет-нет, – быстро сказала мама. – Короля мы еще домой не приглашали...
– Ну, что вы скажете? – строго сказал пап'a нам с Мари.
– Но он зато понял, что она сука! – недоуменно сказала я. – Мы поступили хорошо... Она его обманывала... Он знает, что она плохая...
–
– Надо было подложить любовнику, – сквозь хохот и слезы сказал Логан.
– Любовнику они тоже подложили... – буркнула мама. – Когда она от него только-только ушла... Еще в тепленькое, на цыпочках сразу подобравшись... У меня до сих пор в ушах стоит его вопль... Бедняжка... Он обнаружил подмену не сразу, а только после того, как с ней...
Капитан, Вооргот, солдаты просто рыдали и тряслись, отвернувшись, а Логан тот вообще скорчился на полу, истерически что-то визжа и размазывая слезы...
– Ну, мама! – рассержено сказали мы с Мари. – Это дела давно прошедших дней! Мы уже давно исправились... Ты думай, кому ты говоришь, ведь мы собираемся за них...
Вдалеке послышался вой.
Рыданья прекратились.
– Нет, я здесь спать не буду, – промычал Логан. – Я буду на улице... На дворике...
Я тоненько хихикнула. Потому что я, наверно, единственная, кто понял, что представлял собой этот дворик, пока мы шли... И почему он посыпан песочком... Это была типичная гладиаторская арена... С пятью выходами для зверей по кругу... Зрительских мест не было, но только потому, что смотрели со стены...
– Высокое расположение стен и зрительских мест и полная удаленность от главного входа, так чтоб не было слышно криков случайным гостям, предполагает, что этот ДВОРИК предназначается не просто для гладиаторских боев, а именно для боев между дикими животными, если вы еще этого не поняли, – проинформировала их я.
Все хихикнули.
– Причем в подземелье несколько тысяч кошечек! – радостно сказала я.
Солдаты и все остальные побледнели.
– Их собрали на праздник...
Они все выглянули и рассмотрели.
И стали очень мрачными и очень нервными.
– Вообще-то я не предполагала, что короли так развлекаются, – помрачнев, сказала мама, ибо это навело ее на некоторые неприятные мысли. Папа вообще уже спал после пережитого крепким сном, заново перевязанный китайцем, который продезинфицировал ему раны крепким ромом, взятым у солдата (на дежурство же шел человек), посыпал китайской дрянью, зашил, уколол, вставил поломанные кости и наложил шины, пока мы болтали... Впрочем, мама и Мари и я помогали ему... Не впервой ведь...
– Тут есть какой-нибудь второй выход без лабиринтов? – спросила мама капитана.
–
– А... – облегчено сказала мама. – Так это она так захотела пошутить... Сейчас дверь откроется, и нас пригласят в новое обиталище, заставленное яствами и медами, украшенное золотом...
– В небесную обитель, да? – безжалостно сказала я. – Тот, кто открывал клетку с сотней тигров в переходе, был ключарем, да?
– И где гарантия, что она вообще сейчас просто не спит? – холодно спросила Мари. – И что она вообще знает, что нас переселили? Выйти вполне может король...
Логан нервно оглянулся, и, увидев подвешенные на стенке гладиаторские старые проржавевшие боевые топоры, мечи, рогатины, болтавшиеся так и сяк на ветру, быстро сорвал оттуда топор...
– Для старого друга, – пояснил он. И стал зачищать его песочком.
– Оно проржавело, – сказал он на мой взгляд. – Давно не чистили, я хочу исправить оплошность... Все-таки это мой дом... Помогу родственникам, – мечтательно сказал он, проводя пальцем по лезвию топора... – Наведу немного порядок...
И в это время каменная плита наверху медленно стала раскрываться, обнажая королевскую ложу...
Все замерли, приподнимая оружие... Мама прицелилась, что-то себе шепча.
Дверь открылась, и вышел улыбающийся Рихтер.
Я ухмыльнулась и отвернулась.
Но, поскольку у любого бойца абсолютно развито периферийное зрение, так что он простым оборотом головы получает круговой обзор, не кося глазами, я видела, как к скинувшему лесенку и даже здесь элегантно слезшему Рихтеру, поспешил Вооргот.
С все еще громадным окровавленным топором в руке, с которого капала кровь.
Рихтер стал затравленно на цыпочках отступать к стене, с ужасом уставившись на топор и дергаясь в стороны в поисках спасения.
Вооргот хотел что-то недоуменно у него спросить.
Рихтер отступал все быстрее и быстрее к лестнице, но было поздно.
– Вооргот, клянусь, это не я, – заголосил он. – Она оказалась не девственной, да? Я этого не делал!
Услышав такое, я сорвала со стенки рогатину. И лицо мое вытянулось. Неотрывно уставившись на него, как Вий, я медленно-медленно пошла на него с рогатиной, не отрывая от него побелевших глаз.
Вооргот, до которого дошло, исказил лицо.
– Ой, ты еще этого не узнал, да? – завыл Рихтер, пытаясь успокоить безумца. – Я ошибся, ошибся, клянусь, она была девственна!