Как воспитать ниндзю
Шрифт:
Их набился весь лужок, и мы опять работали на опережение, стреляя первыми, иначе нас просто тут зажали бы таким количеством ружей, не давая высунутся, как мы их прошлый раз... Но сейчас особенность дворика еще работала на нас, пока мы убивали первыми тех, кто вскидывал ружье на нас... Благо ружей, заряженных ранее, было почти сотня. Но это явно было ненадолго... Ведь, в сущности с момента атаки прошло не больше минуты...
Сзади забахало ружье капитана... Там тоже явно атаковали... Он больше не мог заряжать. Мы оказывались в цейноте... Еще немного, и кто-то погибнет, а может и мы все, ибо капитан явно не справлялся с ролью защитника...
С болью сердца
Выстрелы из-за баррикады уже давно замолкли, и я сжала до боли зубы, снимая очередного дурака, но это было бесполезно...
В дворик ворвалась чудовищная группа в несколько сотен человек и с ходу накрыла нас согласованными залпами. Мы яростно сопротивлялись, но бывалые охотники зажали нас – четыре человека это не сто...
Я скрипела зубами – мы явно не успевали отбросить их от мамы... Попытка высунуться стоила даже мне раны... Кровь заливала голову... Для остальных это была бы верная смерть... Нам даже не давали выстрелить...
Мари рвалась туда, но ее держал китаец, ибо охотники изрешетили бы абсолютно любого бойца за время, пока он бы добрался вниз...
Она плакала с перекошенным лицом.
Нас уже накрыли шквалом выстрелов, прижав к бровке, не давая даже высунуться, хотя мы и использовали время, просто перезаряжая все ружья. Опять полторы сотни ружей и пистолей было лихорадочно заряжено, ибо ничего другого не оставалось, но что в этом толку...
По щекам Мари катились темные слезы, и она неслышно вздрагивала, не видя их, и как завороженная смотря с винтовкой на отверстие гнезда. Она плакала от отчаянья и боли – кинуться сейчас туда, это была верная гибель – кинутая вещь оказалась еще в поле нашего зрения продырявленной в четырех местах навскидку.
Только я еще рисковала смотреть, и кровь текла у меня из закушенных до боли губ. Никому не пожелаю видеть, как гибнут твои близкие, и ничего не в силах самому поделать с этим.
Их набилось в дворик уже столько, что стоять им не было где, и они даже не обращали внимания на нас, ибо три десятка человек из них постоянно просто закрывали нас шквальным огнем.
Я увидела, как баррикада рухнула...
Слеза покатилась по моей щеке.
И тут я увидела еще наполовину полный бочонок с порохом, так и оставленный китайцем и Джо посреди дворика в углублении декоративных камней, зарытый в щебень, только верх торчал. Мы даже не израсходовали и половины пороха... Мой выстрел прогремел одновременно с мыслью... А может, я вскинула ружье и дернулась под пули, чтоб выстрелить еще до того, как осознала выход. Китаец только ахнул и не успел удержать меня... А я уже упала обратно, задетая только тремя пулями и выронив ружье...
Ахнул взрыв, осветив пламенем двор и разбросав всех в воздух, и щебень завизжал как картечь... Но я, оттолкнув китайца еще двигавшейся рукой, уже ринулась туда, вниз, зажав нож... Прямо в дым и пыль, почти сразу, только камни просвистели...
Китаец и Джо скатились в дым и пыль почти сразу за мной, враги даже не опомнились...
А Мари с вернувшимся Логаном снова встали во весь рост и стали лихорадочно разряжать ружья, уничтожая тех, кто пытался встать и целиться...
И пошла бойня, когда мы выложились полностью, не давая им опомниться, оглушенным и раненным, убивая до того, как выжившие одумаются и поднимутся на ноги... Я встала над собой. Для меня это был личный ад, и я умирала, но желала уничтожить их, уничтожить, уничтожить... Мама! Для нас это была битва на выживание, когда они не видели нас, а мы были в этой пыли
Я пустила в ход кнут, ибо не могла быть такой быстрой как обычно... Одна рука висела вдоль тела, и я убивала их, еще лежавших, давя их ногами и вышибая оружие кнутом... Удары носками в висок, я давила и ломала, прыгая, приподнимавшимся бандитам шейные позвонки и позвоночники, раздавливала страшным ударом каблука черепа, вминая лицо, перерубала горло, шеи, разрывала сонные артерии... Я умирала от ран, но шла и шла со слезами на глазах, отчаянно и безумно – они все же прорвались в комнату, где была мама... Слезы застилали мне глаза, и я уже не береглась...
Китаец же с клинками и индейцем, что был, как всегда с его двумя томагавками, двигались в пыли молча, как неслышная смерть, прикрывая меня и заходя сзади на тех, кто на меня западал.
Странный боец с бешеной реакцией, которого даже не сбило с ног взрывом, уже подымал на меня ружье. Время словно остановилось для меня. Навстречу ему змеей взметнулся кнут, захлестнув шею, и я рванула его на себя. Сбив ударом ноги уже вскинутое ружье, так что пуля просвистела всего в сантиметре, и в страшной безумной ярости убила его ударом головы в лицо, так осколки его лицевых хрящей и носа впились ему в мозг, вмяв его в череп... Он вышел из комнаты...
Значит...
Значит, там все было кончено...
Мама... – я видела ее лицо, каким оно было много лет назад, молодым и веселым, как я ее маленькой увидела первый раз...
Мама...
Слезы текли у меня по щекам, и я их не скрывала...
Я обезумела... Я уже не пряталась от пуль, и просто убивала их, обезумев... обезумев... обезумев...
Мама!
Китайцы даже не пытались меня удерживать... Я убивала страшно... Я уничтожала их с безумной яростью, сколько бы их ни было, бросаясь навстречу... А меня нельзя было убить... Они умирали мгновенно, непрерывно и страшными смертями, только кричали от ужаса... Но ничто не могло удовлетворить меня... Я была просто безумной и даже китайцы не рисковали остановить этот ураган смерти и убийства... Наоборот, я лишь ворвалась в прорыв, откуда они лезли, где их было много... много... и убивала их точно цыплят с неиспытанным ранее чувством отчаянной ярости, устроив там страшную бойню... Как леопард в стае овец...
Сзади хрипело, выло, корчилось, фонтанировало и захлебывалось кровью из вырванных руками горл.
Они в ужасе кричали, стреляя уже просто вперед и убивая впереди стоящих своих, облегчая мне работу...
Мари с полосами слез на запыленном лице холодно и открыто стояла и непрерывно стреляла, как бог, возвышаясь над всем этим миром... И даже капитан, отчаявшись уговорить ее спрятаться от пуль, просто перекидывал ей в руки заряженные ружья, и она стреляла фактически влет и непрерывно, просто подхватывая ружье и сразу бья...
Я не знаю, сколько этот ад продолжался...
Я не знаю, как я их сделала...
Я знаю только, что я догнала и буквально разорвала в клочья последних убегавших, а потом обессилено рухнула на песок, не устояв на подгибающихся и недержавших меня ногах, заплывая кровью...
Подбежавшие китаец и Джо подхватили меня и потащили обратно в дворик, ибо оставаться здесь одним на полностью простреливаемой местности было опасно...
– Мама! – успела прошептать я, ничего не видя, и просто плача в песок сухими глазами...