Как возникла и развилась жизнь на Земле
Шрифт:
Так например, они пустили в ход рассказ об утином дереве. На морском берегу растет будто бы особое дерево, плоды которого попадают в воду и там превращаются в морские ракушки. Ракушки эти растут и потом перерождаются в уточек. Эта басня очень понравилась католическим попам и монахам. Они решили, что раз утки могут рождаться в морях, то их мясо не скоромное, и его можно есть постом. И когда народ усердно молился и постился, жирные монахи объедались жареными гусями и утками, заявляя, что это плоды утиного дерева.
Был распространен и другой рассказ, будто некоторые путешественники видели в восточных странах собственными глазами особые плоды, похожие на дыни, внутри которых заводились ягнята. Стали говорить о «растительном
Но ярче всего убеждение в возможности произвольного зарождения сказалось в попытках искусственно приготовить человека, или, как тогда говорили, «гомункула» (слово «гомункул»— латинское и по-русски значит «человечек»).
Вот как надо было поступить, чтобы получить гомункула, по совету одного ученого (Парацельса), жившего в начале XVI века, т. е. около 400 лет назад. «Возьми, — говорит он, — известную человеческую жидкость и оставь ее гнить сперва в запечатанной тыкве, потом в лошадином желудке сорок дней; тогда она начнет жить, двигаться и копошиться, что легко заметить. То, что получилось, еще не похоже на человека. Потом надо каждый день тайком и осторожно питать это человеческой кровью и сохранять в тепле лошадиного желудка сорок недель, после чего и произойдет настоящий живой ребенок, имеющий все члены, как дитя, родившееся от женщины, но только очень маленький». Приводя такой рецепт, ученый скромно умалчивает, удался ли ему самому этот опыт.
Крупные естествоиспытатели XVI, XVII и даже XVIII века, выдающиеся умы этого времени (не говоря уже о более ранних временах) безоговорочно признавали произвольное зарождение. В числе их можно назвать Ван-Гельмонта, который остроумными опытами положил начало науке о питании растений. Возможность произвольного зарождения допускал и знаменитый Гарвей, открывший кровообращение. Не чужд был этому признанию великий философ и математик XVII века Декарт, а также величайший ученый Ньютон (1643–1727). Можно было бы назвать немало и других блестящих имен.
Однако уже в XVII веке, когда ученые стали все больше опираться на проверенные опыты и точные наблюдения, почва под ногами у сторонников произвольного зарождения заколебалась. Первый удар этому взгляду был нанесен итальянским поэтом и врачом Реди. Изучая способы размножения насекомых, он открыл, что мухи кладут яички, потом из них выходят белые «червячки», а эти последние уже превращаются в мух. У него возникло подозрение, не из яичек ли, отложенных мухами, выходят и те червячки, которые появляются в гниющем мясе.
Чтобы проверить свое предположение, Реди сделал простой, но убедительный опыт. Он положил кусок свежего мяса в банку и плотно затянул ее горло тонкой кисеей. На кисею садилось много мух, но ни одна не проникла к мясу. Реди видел, как мухи откладывали на кисею яички, однако плотная ткань не давала яичкам попасть на мясо, и хотя оно загнило, червей в нем не появилось. Разнообразя свои опыты, Реди повторял их много раз и всегда с полным успехом: если мухи не имели доступа к мясу, в нем не заводилось червей. Отсюда Реди сделал важный вывод: гниющие вещества — мясо, рыба — благоприятны для развития насекомых, служа им как бы удобным гнездом; однако новые насекомые появляются только в том случае, если в мясо отложены яички. Произвольного зарождения насекомых в гниющих веществах не происходит.
После своих блестящих опытов Реди все же не отбросил мысли о произвольном зарождении.
Он попрежнему допускал произвольное зарождение глистов во внутренностях животных и человека, зарождение червей в плодах растений и т. п.
II. Новые открытия
XVI и XVII века были временем глубокого перелома в истории науки. Она стала сбрасывать с себя оковы религиозности, она в тяжелой борьбе освобождалась от поповской опеки и с
Мы подходим к одному из величайших открытий науки о жизни. Его сделал голландец Левенгук (1632–1723), который вовсе не был профессиональным ученым и даже не получил большого образования. Левенгук был суконщиком, а в свободное время мастерил себе микроскопы.
То, что через стеклянные линзы (двояковыпуклые стекла) все предметы кажутся увеличенными, было известно уже давно, но искусство шлифовки таких линз было доступно лишь очень немногим. Левенгук не стал тратить денег на покупку увеличительных стекол, а начал шлифовать их сам и из них составлять микроскопы. Этим делом он занимался не год и не два, а больше двадцати лет и добился такого изумительного искусства, что его стекла были несравненно лучше, чем всякие другие. Через них были видны в рассматриваемых предметах такие мелкие подробности и с такой необычайной ясностью, о которых и мечтать не могли тогдашние ученые. Левенгук сделал себе несколько микроскопов и просиживал ночи напролет за наблюдениями. Что ни клал он под свои изумительные стекла, во всем находил нечто необычайное и никому не ведомое. То он рассматривает мелких насекомых, восхищаясь удивительным устройством мушиных глаз или хоботком бабочки или жалом пчелы. То он направляет свой микроскоп на тонкие пластинки, вырезанные из растений, и открывает в них строение, напоминающее пчелиные соты, только необычайно мелкие. То, разглядывая кусочки мяса, Левенгук замечает, что оно состоит из множества тончайших волокон, соединенных в пучки. Добыв бычий глаз, Левенгук восторгается тонким устройством его частей, а еще больше внимания уделяет он строению разных волосков, взятых от домашних и диких животных. Он, между прочим, прекрасно изучил особенности волос каждого пушного зверя.
Рис. 1. Антон Левенгук (1632–1723)
Много лет производил Левенгук свои наблюдения, рассматривая самые разнообразные предметы и всюду открывая вещи, никому раньше не известные. Однажды ему особенно посчастливилось: он сделал открытие там, где его меньше всего ожидал. Рассматривая под микроскопом каплю дождевой воды, стекавшей с крыши в бочку, он увидел, что эта капля населена мельчайшими существами, которые быстро плавали в ней, поворачивались, сталкивались друг с другом. Так был обнаружен новый мир мельчайших существ, мир обитателей воды, совершенно незаметных для простого глаза.
Рис. 2. Микроскоп Левенгука
Откуда же берутся в воде эти существа? Ученые того времени, верившие в произвольное зарождение, решали этот вопрос просто: мельчайшие живые организмы, которые кишат в капле болотной или колодезной воды, возникают там произвольно. Но Левенгук в таких вопросах доверял только своим глазам. Конечно, он тоже поставил перед собой вопрос, откуда берутся эти обитатели капли воды. Он рассуждал так: или они падают вместе с дождем с неба, или они живут в водосточной трубе, в жолобе и оттуда проникают в воду.