Как выжить евреям

Рабинович Яков Иосифович

При восстановлении города, проводимом под руководством архитектора Хайнца Шмайсснера, ориентировались на прежние городские структуры, что позволило воссоздать или сохранить средневековую и ранне-современную архитектуру. Многие восстановленные или отреставрированные здания и сооружения имеют свой первозданный вид.

К счастью, военные разрушения не коснулись городских сказаний и легенд, которые можно услышать при посещении города. Это и история о происхождении нюрнбергских имбирных пряников, и почему нюрнбергские колбаски такие маленькие, и легенда о рыцаре-разбойнике Эпполайн из Стиллингена и др.

Немецкие евреи были патриотами фатерланда

Евреи, которые родились и выросли в Германии, были патриотами и защитниками

своего фатерланда; после того как они получили право служить в немецкой армии, многие юноши, несмотря на некоторые дискриминационные законы, охотно шли служить. «Как немец я пошел на войну… чтобы защитить свое отечество, как еврей – чтобы добиться полного равноправия моих собратьев по вере».

Из завещания лейтенанта-резервиста Иосифа Цюрндорфера (1886–1915): «Ко времени прихода Гитлера к власти наша семья жила в Берлине. Отец мой, Артур Абрагам, работал врачом противотуберкулезного диспансера в Нойкельне. В конце июня 1933 г. он получил уведомление за подписью бургомистра окружного ведомства, в котором сообщалось: “На основании § 3 Закона о восстановлении профессионального чиновничества от 7 апреля 1933 г. предлагаю врача социального обеспечения доктора Артура Абрагама отправить в отставку. Основание: доктор Абрагам родился в Нью-Йорке, имеет гражданство земли Гессен и не является лицом арийского происхождения. Доктор Абрагам женат и имеет сына в возрасте 3 лет. Он не участвовал в мировой войне и не является сыном погибшего на войне. Упомянутые в § 3 исключения на него не распространяются”. Неоднократно перечитывая этот документ, я не раз задумывался: “А что было бы с нашей семьей, если бы мой отец или дед оказались участниками Первой мировой войны? И какова судьба лиц "неарийского происхождения", принимавших участие в той войне? Много ли их было? Как они воевали? Сохранилась ли хоть какая-то память о евреях, павших на той войне?”».

Случайно услышанное недавно сообщение о смерти в Шотландии последнего участника Первой мировой опрокинуло все мои представления о времени: оказывается, все это было совсем недавно, ведь свидетель тех событий умер только вчера. Факт смерти старого ветерана подтолкнул меня еще раз перелистать «Историю Первой мировой войны» и задержать взгляд на одной из ее страниц, посвященной участию немецких евреев.

В первый же день войны на призывной участок явился самый пожилой немецкий доброволец, еврей по происхождению, 68-летний генерал Вальтер фон Мосснер. История производства его в генералы такова. Известно, что в старой прусской армии еврей не мог стать офицером. Таков был неписаный закон. Небезынтересно, что Мосснер был сыном известного берлинского банкира, который в свое время оказал королю Пруссии колоссальную услугу: во время революции 1848 г. он помог будущему кайзеру бежать в Англию, снабдив его деньгами и предоставив свой конный экипаж.

Сын старого банкира служил простым солдатом в боннском королевском гусарском полку. Он был прекрасным наездником, хорошим товарищем, всеобщим любимцем; умен, спортивен, хорошо сложен – этакий бравый кавалерист с картинки. Однако дорога в офицерство ему была заказана по одной лишь причине: он – еврей. Памятуя об услуге старика Мосснера, кайзер Вильгельм I решил выяснить, почему офицеры полка противятся приему сына банкира в свои ряды. Только после этого он был произведен в офицеры.

Во время войны 1870–1871 гг. он участвует в боях в звании лейтенанта. Впоследствии становится флигель-адъютантом кайзера и, наконец, командиром дивизии. Ему присваивают дворянский титул и назначают начальником военной крепости Страсбург. В 1912 г. он вышел в отставку. Генерал Вальтер фон Мосснер прошел всю мировую войну и только в ноябре 1918 г. сменил военный мундир на цивильный костюм. Он умер в апреле 1932 г. в возрасте 86 лет, не дожив нескольких месяцев до прихода Гитлера к власти.

А самым молодым немецким добровольцем оказался тринадцатилетний еврей Иосиф Циппес, который в 1918 г. сумел каким-то образом проникнуть в ряды новобранцев и попасть на фронт. Через два месяца он подорвался на мине и остался без обеих

ног. С 1914 по 1918 г. в рядах немецкой армии сражалось 96 тысяч евреев. Много это или мало? К началу Первой мировой войны на территории Германии проживало около 550 тысяч евреев, включая мужчин, женщин и детей. Если считать, что в каждой семье было как минимум два ребенка, то окажется, что большая часть мужчин-евреев были призваны в армию. Десять тысяч из них записалось добровольцами, две тысячи были произведены в офицеры и девятнадцать тысяч – в унтер-офицеры. Из 96 тысяч военнослужащих-евреев погибло или пропало без вести двенадцать тысяч, то есть каждый восьмой. Тридцать пять тысяч немецких солдат и офицеров, исповедовавших иудаизм, были отмечены орденами и медалями.

К числу добровольцев следует отнести около тридцати раввинов, в обязанности которых входило проводить богослужения, в том числе и для военнопленных евреев, посещать раненых в госпиталях, участвовать в похоронах и распределять религиозную литературу. Раввин мог иметь в своем распоряжении повозку, двух лошадей, достаточное количество фуража, ездового, бесплатное питание и право на расквартирование.

В ряде случаев раввинам удавалось отмечать с солдатами еврейские праздники. Вот только два коротких сообщения из газеты Im Deutschen Reich.

Первая заметка, датированная 1914 г., – о праздновании Иомкипура евреями одной из воинских частей действующей армии. «Те, кто не был на передовой в этот день, собрались и пошли под руководством еврейского офицера в ближайший городок. Так как в Северной Франции не было синагог, то богослужение провели в одной из католических церквей. Многие солдаты до этого постились. Полевая кухня обеспечила нас праздничным обедом. Проповеди читались дважды: до и после обеда. Евреи, воевавшие на Восточном фронте, получали увольнительные и отмечали праздник с местными жителями».

Во второй заметке рассказывается о том, как на Западном фронте в 1916 г. отмечали еврейскую Пасху: «Мы отправились в город Б., где в местной ратуше уже был накрыт стол на шестьдесят персон. Мацу и вино доставили из Франкфурта. Читали отрывки из Торы. Людей пришло больше, чем ожидалось. Пришлось некоторым есть из одной тарелки. Но это никого не смутило. Главное, мы были вместе. Ночь мы провели на трехъярусных нарах, на которые была постлана свежая солома. Укрылись мы теплыми одеялами. На другой день праздник продолжился. Мы пели еврейские песни».

С конца 1914 г. война приняла позиционный характер и продолжалась более трех лет. Сохранились письма еврейских военнослужащих, повествующие о жизни в окопах. Вот одно из них. Пишет Иоахим Бойтлер: «Пять дней как не подвозят горячую пищу. Жажда нестерпимая. Несколько дней льет проливной дождь. Кругом топкая грязь, сапоги сползают, шагаешь босой по этому болоту, иногда проваливаешься по пояс. Подштанники и брюки покрыты коркой грязи. Летят гранаты, шрапнель, рвутся мины, от которых людей подбрасывает кверху либо засыпает землей. Окопы перепаханы и напоминают картофельное поле. Всюду убитые, раненые, корчащиеся в предсмертных судорогах лошади. Добавьте к этому аэростаты и около пятнадцати постоянно находящихся в воздухе самолетов, которые с удивительной точностью расстреливают нас. Французы ежедневно предпринимают попытки атаковать. В ход идут гранаты и пулеметы. И жизнь наша тогда превращается в ад. Но вы обо мне не беспокойтесь. Меня беда пока что обходит стороной. Выручает солдатская дружба».

Тяготы фронтовых будней, смерть боевых товарищей для солдат-евреев дополнялись еще и проявлением дремучего антисемитизма, который исходил главным образом от офицеров.

Вот некоторые выдержки из дневниковых записей солдата Юлиуса Маркса: «1 декабря 1914 г. Линк опять напился и придирается ко всем. Этого нельзя выдержать. Люди раздражены. Служба – и без того нелегкая – становится невыносимой. Недавно он опять поносил евреев. Я решил обратиться с жалобой к командиру батальона и просил отправить меня на передовую. “А вы что думаете, на передовой лучше? Мой вам добрый совет: делайте вид, что это вас не касается”.