Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание

Янега Элеанор

После возбуждения, которое вызвало описание бедер, описание ступней прямо-таки разочаровывает, так как авторы говорят о них одно и то же, считая идеальными маленькие женские ступни. Различие было лишь в деталях: одни называли их изящными, другие восхваляли продолговатые ровные пальцы ног. Однако как только вам покажется, что ступни не вызывают у авторов такого же поэтического возбуждения, что бедра и голени, Машо быстро развеет ваши подозрения, так описав идеальные ступни своей красавицы: «высокие, как арки, своды стоп, пухлы и формою изящны, и ловко как влитые обуты в туфельки изысканной красы»⁸⁶. И кстати, восхваление ступней у него более продолжительно, чем описание боков, бедер и голеней, вместе взятых.

Возраст

Притом что идеальной женщине Средневековья полагалось обладать вполне конкретным набором черт, которые даже могут быть представлены в виде перечня,

один, еще не названный здесь фактор порой тоже упоминался: возраст. Мы, безусловно, определили бы желаемый возраст обобщенно как «молодой», однако в понятии средневекового человека число прожитых лет не сообщало ту информацию, которую полагалось знать.

Мужчины, которые размышляли об идеальной красоте, считали, что истинная красавица должна быть не только молодой, но и не искушенной в сексе. Проще говоря, ей надлежало соответствовать такому средневековому понятию, как «дева».

Во времена Средневековья понятие «дева» подразумевало ту жизненную стадию, которая приблизительно соответствует современному понятию «подросток». Девы, как и подростки, — это те, кто уже вышел из детского возраста, но еще не достиг полной взрослости. Словом, это тот самый этап жизни, который мы называем переходным возрастом. Однако под девичеством подразумевали также сексуальную зрелость, но еще не реализованную, что создавало «совершенный» тип женственности.

Портрет дамы Нероччо де Ланди. Ок. 1485 г.

Это состояние «совершенства», в свою очередь, было привязано к совсем иному, чем у нас, восприятию человеческого возраста. Вопреки некоторым особо живучим мифам о Средневековье, «девицы» были довольно юны вовсе не потому, что продолжительность жизни средневекового человека была короткой. Люди Средневековья жили примерно столько же, сколько и мы сейчас, если им удавалось выжить в детстве и (в случае женщин) пережить роды. Констатация того, что «в Средневековье средняя продолжительность жизни составляла тридцать два года» искажает смысл понятия средний. Примерно пятьдесят процентов средневекового населения умирало, не дожив до года, и это невероятно удручающая статистика, стойко державшаяся до изобретения вакцин и современных методов лечения. Так вот, если половина населения умирала до достижения одного года, значит, чтобы средняя продолжительность жизни по всему населению составляла тридцать с чем- то лет, выжившим пятидесяти процентам следовало доживать до семидесяти лет (призовите на память школьную арифметику). Собственно, так оно и было! С учетом такой немалой продолжительности жизни большинство людей вступали в браки в двадцать с небольшим лет, как и мы сейчас⁸⁷. И потому было бы некорректно считать девой восьмилетнюю девочку, так как она еще ребенок. Девица была молодой и девственной, но при этом ее возраст хотя бы теоретически должен был позволять вступить в брак.

Согласно ученому и энциклопедисту конца XIII века Вартоломею Англичанину (1203–1272), девица «называется пуэллой [девушкой] чистой и непорочной, как незамутненный хрусталик глаз… ибо среди всего, что любимо в девушке, целомудрие и чистота ее любимее всего … Пуэлла — это целомудрие без порока, а также доброе имя [честь] … девица зовется virgo [девой чистой], в силу чистоты и непорочности, кои присущи virago [воительницам], ибо не знает она женских страстей»⁸⁸. Таким образом, у девиц было больше шансов подойти под определение красавиц, что работало и в обратном направлении, поскольку они, как отмечает Ким М. Филлипс, «обладали всеми привлекательными качествами женственности, но при этом [были] свободны от недостатков»⁸⁹.

Девы были прекрасны, добросердечны, спокойны, целомудренны, чисты, нежны, благонравны и скромны. К тому же, и это считалось абсолютно принципиальным, они были сексуально притягательны, но сами не проявляли интереса к сексу. Очень примечательный момент, поскольку трудно представить себе образ расцветающей женственности, до такой степени противоречащий нашим представлениям о юной девушке. Более того, этот образ блестяще показывает, что само понятие девичества (как и перечень черт женской красоты) родилось исключительно в головах мужчин. Девы представлялись такими, какими могли бы быть женщины, не будь они реальными людьми со своими нуждами, взглядами и недовольствами.

Это представление о девичестве не само по себе засело в умах сластолюбивых мужчин, сочиняющих образ невозможных женщин. Скорее, оно исходило от авторитетных философов того времени. Девичество рассматривалось как «идеальный возраст» для женщины, не только потому, что она уже была достаточно умна и женственна, но и потому, что сочетание гуморов в ней в этот период походило на сочетание гуморов в мужском теле.

Согласно гуморальной теории, в детстве человек горячее и суше, чем в более старшем возрасте. Зрелому возрасту, как и самой смерти, приписывалась влажность. По этой логике, девочки по своим гуморам считались более близкими к мужчинам, чем женщины старшего возраста, ведь девочки еще не успели стать гуморально холодными и влажными. В итоге свой ственные детству жар и сухость помогали девочкам легко сжигать излишние гу-моры. А менархе служило знаком, что девочка становится холодной и влажной, а теплота и сухость покидают ее, ввиду чего ее тело вынуждено исторгать из себя избыточную кровь, вместо того чтобы, как в детстве, сжигать ее. Девушкам потому и приписывали совершенство, что они уже в достаточной мере обрели женственность, чтобы отличаться от мужчин, но при этом не успели стать холодными и влажными в полной мере⁹⁰.

Идея девичества как оптимального возраста для женщины находила отражение и в богословских трудах. Вот пример: когда мертвые перед концом света восстанут из могил, чтобы предстать перед Страшным судом, они воплотятся в свои тела, какими те были именно в идеальном возрасте. Данное представление проистекает из Послания к Ефесянам, 4:13: «до тех пор, пока мы все не достигнем единства в вере и в познании Сына Божьего, пока не достигнем духовной зрелости и пока не будем подобны Христу, в Котором полнота совершенства». Этот идеальный возраст, по богословской мысли, должен соответствовать возрасту Христа на момент смерти, то есть приближаться к тридцати трем годам⁹¹. Но то для мужчин, а для женщин идеальным считался возраст девичества. Это убеждение подчеркивается и в сюжете эпической поэмы «Жемчужина»¹⁴: отец, потерявший двухлетнюю дочь, видит сон, в котором воссоединяется с нею. Однако в своем сне он видит дочь не малышкой, а прекрасной девушкой, наделенной всеми атрибутами совершенства, от золотых волос до серых глаз и лица, в котором слиты белизна и розовый румянец. И поскольку она в силу своей невинности попала на небеса, ей дано наслаждаться прекрасными обликом и телом, которых она не получила в земной жизни⁹². И снова мы видим, что идеальное, чисто умозрительное представление об облике девушки дается автором поэмы без каких-либо привязок к реальным чертам оплакиваемой двухлетней малышки. Она в смерти обрела совершенство, и для передачи этого факта существовал лишь один вариант литературного описания.

В то же время невинность, требовавшаяся от девицы, была связана с религиозными воззрениями на секс в целом. Как мы подробнее разберем в главе 3, идеальными считались женщины, избегавшие соблазнов и хранившие безгрешную чистоту. Заниматься сексом означало капитулировать перед развращенностью бренного мира. Девственность, напротив, служила доказательством моральной чистоты и духовной способности сосредоточить помыслы на следующей (после земной) жизни.

Девушка- жемчужина из поэмы попала на небеса благодаря своей девственности и по этой же причине обрела возможность наслаждаться своим незапятнанным грехами прекрасным телом — и уже не детским, а девическим. Очевидно, что никто и не ожидал, чтобы у двухлетней малышки был сексуальный опыт, но автор «Жемчужины» хотел показать нам, что единственное благо от потери совсем маленькой дочери в том

Иисус Христос встречает Святых дев у Райских врат Миниатюра Симона Мармиона. 1467–1470 гг.

и состоит, что ее не успела коснуться скверна реального мира и потому после смерти она смогла попасть прямиком в Рай.

И все же одно дело — рассуждать об идеале, что проще простого, и совсем другое — соответствовать ему в жизни, и потому средневековые девушки жили со всем этим грузом ожиданий на своих плечах. Мало того что от них требовалось воплощать в себе все наилучшее и положительное, что только есть в женщинах, так еще и пора девичества быстро и неумолимо истекала. Как только они становились женами и матерями, оправдав возлагавшиеся на девичество ожидания, или, что намного хуже, приобщались к сексу, но вне замужества, они безвозвратно теряли статус, который в первую очередь и делал их привлекательными. Даже если женщина избежит каждой из этих участей и сохранит свою невинность, ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Суровый ход времени позаботился бы о том, чтобы ее телом постепенно овладевали холодные и влажные гуморы, составлявшие саму суть ее женской природы, неуклонно подталкивая ее к дряхлости и в конечном итоге к смерти. Тем не менее с эсхатологической точки зрения все обстояло не так печально: при конце света всякая целомудренная женщина будет вознаграждена обретением своего тела, каким оно было в его идеальную пору, и будет вечно смотреть на окружающих ее идеальных мужчин, которым на вид около тридцати лет.