Как я не хотела спасать мир

Славачевская Юлия

— Не пугай их так, Веста, — ласково попенял ей папа, внимательно глядя, чтобы Грегори не снял с меня чего-то лишнего. — Они могут не понять твоего тонкого юмора.

— Зоечка, — повернулся ко мне Лорд Ректор, — давай ты сходишь навестить своих родичей? И мы не будем содержать все эти армии? И академия вернется к нормальным занятиям, а?

— С такими преподавателями? — изумилась я, с радостным вздохом освобождаясь от доспехов. Грегори их чуть ли зубами не снимал. Наверное, мог бы — сгрыз! Белочка-переросток. — Ты слишком хорошо о них думаешь!

— Да

я о них вообще думать не буду, — пообещал мне шеф, приложив руку к сердцу, — если они будут преподавать. Это ж сколько с меня студенток на них перепрыгнет! Так сходишь домой в гости?

— Домой я, конечно, схожу, — кивнула я, раздумывая над словами Ланселота, — но только домой. С замужеством, признаюсь, погорячилась. Я еще совсем юная, неопытная и лет сто хочу таковой остаться!

— Дома поговорим, — отодвинул от меня Грегори папа и крепко обнял, притискивая к себе, как в детстве. — Ну, здравствуй снежинка-пушинка!

— Привет-привет коль дел других нет, — расплакалась я, прижимаясь к отцу.

— Доченька, — кинулась к нам мама, обнимая обоих. И в этот миг мир мигнул и изменился.

Мы стояли на зеленой лужайке около небольшого замка. Скорее это был просто большой дом, спроектированный под замок.

— Это как называется? — выкрутилась я из объятий родителей и сердито уставилась на них и, заодно, на Грегори. — Почему таким образом?

— Нам нужно поговорить, — вздохнул папа, опуская руки. — Нам нужно тебе многое объяснить.

— Это точно, — приподняла я бровь. — Начните с того, почему я никогда не знала, что вы химерины!

— Это я химерина, — тихо сказала мама. — Твой отец — Хранитель. Химерины могут быть только женского пола. Мальчики нашей расы рождаются Хранителями. Они не наследуют способностей. Их обязанность — охранять и оберегать выбравшую и призвавшую их химерину.

И тут до меня дошло!

— Ёкарная балалайка с тромбоном! — разинула я рот. — Это когда я придумала себе друга… Я его не придумала, а призвала? Так, получается?

— Так всегда происходит у нашей расы, — недоуменно пожала плечами мама. — Что тебя удивляет?

— Что меня удивляет?!! — взвилась я в ярости. — Я, можно сказать, привязала к себе человека, который, возможно, не хотел быть привязанным! — ткнула пальцем в мрачного Грегори. — Сколько ему тогда было лет?

— Девятнадцать, — пробурчал мой друг. Или не друг? Или кто он мне теперь?

— Во-о-от! — подбоченилась я, переводя взгляд с мамы на папу и обратно. — А мне тринадцать! И уж он-то точно был счастлив до колик бежать по первому зову к сопливой девчонке! Небось от радости тапки терял!

— У него не было выбора! — повысил голос папа. — Это большая честь, когда тебя выбирает химерина и призывает в Хранители. Иначе одна дорога — в скит!

— Ку-уда? — вытаращилась я на них. — В скит? Это что такое?

— Монастырь, — пробурчал Грегори. — Одиночный. Все, кто не нашел своей пары, уходят в скит и накапливают знания, умения и совершенствуются в искусствах. А назад не выйдешь — Безликие не выпустят.

— Стоп-стоп-стоп! —

тряхнула я головой, стараясь переварить и уложить информацию. — Придержите коней. Получается, выбора у мужчин в этом мире нет в любом случае? Или выбрал, кто попало, и будешь охранять и служить — или в монастырь? Это что-то вроде обязательной мобилизации?

— Если упрощенно, — осторожно сказал папа, — то так. Но это если упрощенно, на самом деле связанная пара должна пройти испытание, доказывающее, что они смогут быть вместе.

— А если не пройдут? — нахмурилась я, не ожидая ничего хорошего от ответа. — Тогда как? Оба в монастырь?

— Тогда дается второе испытание, — попыталась успокоить меня мама. — И его обычно проходят, потому что уже давно находятся вместе…

— А если снова не проходят? — настаивала я на более точном ответе. — Тогда что? Развод и девичья фамилия?

— Захочешь жить — пройдешь, — отрезал Грегори, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Понятно, — топнула я ногой, остро сожалея, что отдала меч. — А если я его отпущу? Ну в смысле, откажусь? Тогда у него будет своя, нормальная жизнь?

— Нет, не будет, — с раскаянием сказала мама. — Его будут судить и, скорей всего, приговорят как непригодного, поскольку призвать пару можно только один раз. И для скита он уже не подходит, как растративший свою силу.

Повисло долгое молчание, в течении которого я сверлила злобными взглядами эту троицу, которая упорно прятала глаза.

— Прости меня, Грегори! — наконец выдала я сквозь зубы. — Прости за то, что я не знала, что ломала твою жизнь, когда придумывала себе друга! И если ты хочешь, то я выйду за тебя замуж!

— Вот только не надо жертв! — яростно вскинулся мужчина. — Не надо меня жалеть!

— А кто тебя жалеет? — вылупилась я на него. — Это меня надо пожалеть, а не тебя. Ты-то хоть знал, когда призвался?

— Знал, — сквозь зубы повинился Грегори. — Этому у нас учат с детства.

— А я нет, — с показным спокойствием ответила я. — И очень сожалею, что не знала. Но поскольку незнание законов от брака не освобождает, то я согласна испоганить тебе жизнь окончательно. Женись на мне, Иван-царевич, и я сделаю из тебя Ивана-дурака!

— Скажи родителям, — кивнул мой отец Грегори, — чтобы срочно связались с нами. Нужно обговорить все условия и назначить день свадьбы.

— Хорошо, — чуть склонил голову мой жених, бросил на меня косой взгляд и… исчез. Исчез, гад такой!

Испарился именно тогда, когда так нужен! Именно Грегори должен был мне все давно и подробно рассказать, и подсказать возможные лазейки, потому что мне эти рабские условия прямо-таки ужасающе не нравятся.

Вот рожу я в этом союзе, не приведи Господь, вместо девочки парня… и что? Мне в его рабство писюхе малолетней отдавать или в монастырь пристраивать? А если, избави Боже, от него кто откажется, так и на расстрел привести?! На благо опчества, так сказать?.. Ну уж нет! Не согласная я! Не бывать такому, или я не химерина.