Как я не хотела спасать мир
Шрифт:
— И все проходят? — полюбопытствовала я, начиная крошить хлеб.
— Все, — дернула уголком губ мама. — Потому что это не только испытание для Хранителя, но и для химерины тоже. Они проходят его вместе. И, вообще, хочу тебе сказать, что мы призываем спутников не по прихоти. В нашей природе заложены четкие критерии — с кем мы будем счастливы. Исходя из этого, твоя суть химерины посылает зов. Так что не кори себя, ребенок, ты не испортила ему жизнь — ты дала ему новую возможность.
— Если бы еще и Грегори это
— Если не дурак, со временем поймет, — заверила меня мама, вставая. — Думаю, скорее раньше, чем позже. А теперь давай приведем тебя в порядок и пойдем знакомиться с твоими новыми родственниками!
— Даже не знаю, — пробормотала себе под нос, — кто больше будет счастлив по этому поводу — они, что им меня подкинули, или я, что мне их навязали.
Но одеваться пошла. Любопытство замучило. Мне теперь вроде бы полагалась свекровь. А это, судя по анекдотам и рассказам, такой страшный зверь, которым даже на ночь не пугают.
— Мама! — с остервенением дергала я кружева на белом с розовым платье, похожем на сахарную вату. — Мне обязательно в этом безобразии нужно знакомиться? Не могу я их просто так напугать? Без спецэффектов?
— Зоечка, — хихикнула мама, натягивая мне на голову кружевной чепец с розовой вышивкой, — так положено. Вроде как ты самая невинная в этом мире и приносишь в жертву их сыну все, что можешь донести.
— Донести я могу многое, — скорчила я рожицу зеркалу, отражавшему бело-розовый капустный вилок из кружева и рюшек. — Например, того, кто это придумал на кладбище. Вот вынести много не могу, а донести — запросто!
— Ты, главное, — поучала меня мама, поправляя на мне все то, что мне хотелось сорвать и съесть в целях конспирации, — молчи и глазки в пол упирай. Будешь вся такая скромная и воспитанная…
— Мам, — не выдержала душа поэта такого оскорбления, — ты им просто мою фотокарточку покажи, а пару слов я черкану. Типа, привет новые родаки!
— Пошли уже, страшно невоспитанная девочка, — прикрыла ладошкой рот мама, сдерживая смех. — Если все пройдет хорошо, то мы сразу отправимся на твой девичник и представление химеринам.
— Погоди, — затормозила я. — Вот так, сразу? Никаких приготовлений?
— Приготовления шли уже давно, — пояснила родительница, выталкивая меня из гардеробной. — С того момента, как вы встретились. Так что от сегодняшнего дня до вашей свадьбы — как от забора и до рассвета.
— Так же примитивно? — поинтересовалась я, цепляясь за косяк.
— Столь же быстро, — ответила мама. — Но жить можете у нас, если захотите. Только после медового месяца — чтобы мне папу не смущали! А то я его знаю, будет под дверью стоять, чтобы его кровиночку ненароком не обидели.
— Хорошо, хоть не будет рваться руководить процессом, и на том спасибо, — ужаснулась я подобной перспективе.
— Только
Что-то мне подсказывало… и это что-то находилось сзади… и очень настойчиво мне шептало, что ничем хорошим это все просто не может закончиться. И чуть ли не впервые в жизни я изо всех сил молилась белому дракону, чтобы мой универсальный интерфейс имени пятой точки ошибся и день прошел без новой драки.
— Всем здравствуйте! — Я была близка к панике, когда в роскошную гостиную вплыла родительница со мной на буксире.
Появилось навязчивое чувство, что меня десантировали в фильм про хоббитов, в дом Беггинсов. Много натурального дерева — балки, рамы окон, массивная мебель. Удачная отделка камнем углов обеденной зоны. Стены, потолок — нежный беж. Огромный камин, по обеим сторонам которого, словно стражи, высятся крупные лимонные деревца в больших кадках.
Текстиль в бежево-бордовых оттенках, ковры в той же цветовой гамме, кованные люстры и бра.
Самое удивительное и по-своему интересное решение — два стола. Овальный стол со стульями, обеденный, разместили в эркерной зоне, под большим решетчатым окном, а второй, пониже, с красивыми гнутыми ножками, — напротив камина, в окружении дивана и массивных удобных кресел.
«Шампанское по утрам пьют аристократы или дегенераты»2. По-моему, в таких домах живут те же самые лица! Осталось только решить, к кому себя отнести.
А мама, не обращая внимания на мои метания, продолжала:
— Приветствую вас в своем доме и хочу познакомить со своей дочерью, Зоей Лимерис Октус!
От досады я заскрипела зубами. Вот так просто: нашу дочь зовут доктор ЗЛО! Прошу любить и жаловать!
— Пипец! — встала я, как баран перед бойней. У меня даже левый глаз задергался. — Родители, вы когда мне имя давали, хоть на первые буквы смотрели? Или мне за счастье должно быть, что вы меня Гасилкой Мазурис Октус не назвали? Или Чувырлой Мурлин Окстись?
— Невоспитанная, — недовольно поджала губы красивая, ухоженная химерина в синем шелковом платье со шляпкой в тон. — Грубая. Как наш сын, обладающий столь тонкой душевной организацией, будет с ней жить?
— Прошу прошения, — сдвинула я свой чепчик на затылок, — мы с вами о Грегори говорим? Или я что-то упустила, и мою жертву зовут иначе?
— Думаю, — не обратила внимания на мои слова химерина, — после свадьбы молодые будут жить у нас. Мне следует привить вашей девочке соответствующие манеры и научить правилам поведения в нашем обществе.
— Думаю, — набычилась я, отмахиваясь от мамы, пока папа прикрывался брачным контрактом, а второй мужик бокалом с алкоголем, — в этом случае не выживете либо вы, либо мы. Ставлю на вас, потому что я настырная и у меня большие планы.