Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир
Шрифт:
Я мысленно видела много других рек, то тихо и плавно текущих в своих зеленых берегах, то бурно, стремительно стекающих с гор, — и все они будто направлялись к Дону. Всем существом своим я ощущала или теплую, совсем спокойную, или прохладную бурлящую воду всех этих рек. Вода Дона чудилась мне не застывшей. Она текла медлительно-торжественно, к берегу подкатывали тяжелые волны. Что видели вокруг себя, что говорили о Доне другие пассажиры, я не знаю, да и не спрашивала их об этом. У меня были свои думы, свои восприятия, свои представления, и для меня этого было вполне достаточно.
Дорога изрядно утомила меня, к тому же было очень жарко. В последний день я почти не отходила от окна. Когда оставалось несколько часов до Туапсе и мы начали укладывать вещи и чемоданы, М. Н.
— Что делать с вашими цветами? Они уже увядают.
— Выбросьте…
— Выбрасывайте сами, это ваш букет.
Я взяла цветы из баночки. Это были васильки и флоксы. Сразу выбросить весь букет за окно мне не хотелось: это было бы скучно и прозаично, а я обычно люблю поразмышлять и пофантазировать по поводу всего, что делаю. Не совершать того, что обычно для других людей, и придумать что-нибудь свое, соответствующее моему представлению об окружающем меня мире — вот к чему я всегда стремлюсь, потому что мне особенно интересно сравнивать «свое» с конкретными вещами, с действительностью.
Итак, я начала бросать за окно по одному цветку. Мне очень хотелось знать, куда попадает каждый цветок: попадает ли он под колесо или отлетает в сторону, уносимый ветром?
Если мне казалось, что цветок отлетел в сторону, мне представлялась сухая, горячая и пыльная земля и вот на узенькую полоску этой земли падает увядший цветок. Если же я думала, что цветок упал на рельсы и попал под колеса, то он мне представлялся в виде маленького комочка, еще чуть влажного. Но я знала, что он быстро засохнет и с рельсов его сдует ветер на ту же пыльную землю. Так я размышляла и развлекалась почти до Туапсе.
II
Санаторий, в который мы направлялись, в 27 км от Туапсе, а в город мы приехали в 3 часа ночи. Нам сказали, что с вокзала нужно идти пешком на базу, куда должна была прибыть днем машина и забрать нас в санаторий. Мы были не одни. Тем же поездом с нами приехала целая группа глухонемых.
Я чувствовала себя превосходно. Как только мы вышли из вагона, я сразу ощутила близость чего-то особенного и приятного, словно вернулась в знакомые мне места. Так мне казалось оттого, что близко было море. Конечно, я не слышала его шума, но по чистому, легкому и прохладному воздуху да еще по специфическому запаху уже знала, что море близко. М. Н. видела море, слышала плеск волн и тоже радовалась. Ну, а я, ничего не видя и не слыша, думаю, испытывала не меньшую радость, чем М. Н.
Как приятно было ступать по земле после почти четырехсуточного сидения и тряски в вагоне! Дорога была гладкая, прямая и ровная. С обеих ее сторон были посажены кусты роз, но цветов на них уже не было. Ночь выдалась бодрящая, освежающая своим чистым воздухом. Хотя я не видела сумрака ночи, однако, ощущая прохладу, верила, что это была ночь. Если бы я сама даже не знала и другие не говорили мне, что мы приехали ночью, я все равно не подумала бы, что это теплый, но очень пасмурный, туманный день. Темноту я ощущаю всей поверхностью лица, а также отличаю ночь от дня еще по запаху: я знаю, что ночные запахи отличаются от дневных.
Мы быстро шли вперед, мне было весело и легко. Всю дорогу я чувствовала, что мой большой и так хорошо пахнущий друг — море — совсем близко от меня. Хотелось пойти на берег, окунуться в прохладные, упругие волны, но это возможно сделать только утром в городе. Благополучно добравшись до базы, мы получили постели и легли отдыхать. Нас предупредили, что машина прибудет только в 3 часа дня. Я радовалась, что это давало возможность погулять в городе и еще до приезда в санаторий поздороваться с морем — последнее нужно понимать буквально, — ведь видела я море в ту минуту, когда прикасалась к воде. Но если бы я могла предполагать, какую встречу готовило мне море, то, по всей вероятности, я не слишком бы торопилась ощутить и воспринять его столь непосредственным образом.
Спали мы недолго. Все проснулись рано, напились чаю и стали сговариваться о том, чтобы пойти выкупаться. Пока остальная публика дурачилась и совещалась, мы с М. Н. вышли побродить по улицам. Я чувствовала себя бодро и спокойно; ночное возбуждение
Вторым могучим и притягивающим к себе образом было море. И к нему-то я приехала, как к обожаемому другу, перед которым всегда преклоняюсь.
С весны 1941 г. я не была у моря и теперь шла к нему, чтобы отдохнуть, набраться сил, бодрости, а также позаимствовать от него неугомонную жизнь, волнение и отвагу. Я шла ощутить, как:
Седые волны моря, Пробуждению духа вторя Откликом природы, Все быстрей вперед летели, Все грустнее песню пели Жизни и свободы…Целой группой с веселыми глухонемыми девушками мы пошли к морю. Сначала дорога была удобная, но пришлось пробираться по бревнам, перекинутым через ров. Зрячим легко было перепрыгивать с бревна на бревно, а мне очень трудно: казалось, что я иду по решетке с большими промежутками между перекладинами. Я боялась, что не рассчитаю шаг и попаду в дырку, а ров, как сказала М. Н., был глубокий. Дорога утомила меня, потому что пришлось сильно напрягаться и даже волноваться. Но все обошлось благополучно, мы спустились на берег. Это был не пляж, а просто берег, заваленный целыми грудами булыжника, который раскатывался во все стороны. Мы взбирались на эти груды. Я вместе с булыжником тоже съезжала то в одну, то в другую сторону; это было очень смешно.
Я радовалась и шумела, как девчонка, когда входила в воду, ощущая упругие толчки непрерывно набегающих небольших волн. Дно было плохое: все тот же булыжник и все так же он разъезжался под ногами, и я несколько раз бултыхнулась в воду. М. Н. предложила отойти вместе с нею подальше от берега. Не раз я пробовала учиться плавать, но у меня ничего не получалось: быстро уставали руки и сильно билось сердце.
Правда, в реке я еще кое-как плавала, но в море не могла совершенно. Однако я никогда не теряла надежду рано или поздно овладеть этим приятным видом спорта и, как только попадала в воду, всегда просила кого-нибудь научить меня плавать. Некоторое время я следила руками, как плавала М. Н., когда же мне казалось, что я уловила все ее движения, то и сама пробовала плавать. И хотя, как мне казалось, я правильно уловила и мысленно представила себе каждое ее движение, тем не менее трудно было со всею последовательностью быстро производить целый ряд движений. Ведь невозможно быстро представить в уме движения и одновременно производить их. Я отведала морской воды больше, чем желала, и получила достаточное «удовольствие» от встречи с морем.