Как живете, дети?
Шрифт:
Циала Багратовна — уважаемый всеми человек, с большим опытом. Раз она взволнована, значит, имеет вескую причину, раз обращается к нам, значит, просит поддержки.
Мы с любопытством начали разглядывать мальчишку в коротких штанишках, худенького, крошечного. Он стоял рядом со своей учительницей, опустив голову, не смея посмотреть нам в глаза. А Циала Багратовна, обратив на себя всеобщее внимание учителей, приступила к монологу. Правда, короткому, но полному раздражения, иронии, с оскорбительными нотками в адрес мальчика в коротких штанишках.
— Видите
Циала Багратовна поднимает над головой раскрытую тетрадь, и мы, приблизившись и напрягая зрение, увидели рисунок девочки, у которой волосы разбегались подобно лучам солнца. Потом она опустила руку и продолжила.
— Это еще ничего! Вы только послушайте, что этот сопляк пишет! — и она с поразительной брезгливостью, передразнивая мальчишку, прочла следующую фразу: «Я хочу жениться только на Маико. Я люблю Маико. Я куплю ей золотое платье».
— Представляете, любит сопляк Маико! Не хочет больше учиться, хочет жениться! Хорошо, правда? — завершила она свой монолог.
Некоторые учителя громко расхохотались в знак высмеивания мальчика.
— Ну и ну, жених! — воскликнул один.
— А невеста, что, тоже влюблена? — подшутил другой.
Учителя в большой учительской смеялись над мальчиком, вот что меня поразило.
Поразил меня и сам мальчик, его самоотверженный и смелый поступок.
Он вдруг поднял голову, подпрыгнул, чтобы дотянуться до своей тетради (учительница держала ее высоко, давая другим еще раз посмотреть на рисунок и почитать, что там было написано), вырвал тетрадь и, с силой пробравшись сквозь плотный строй учителей, выбежал из нашей большой учительской, одновременно ранив всех нас душераздирающим криком:
— Ненавижу тебя!.. Ненавижу всех вас!.. Злые!.. Злые!..
Учителя были ошеломлены. У весельчаков смех застрял в горле.
Циала Багратовна побагровела и процедила:
— Н-у, я е-му...
И надо же было: слова эти, как пули, метко попавшие прямо в цель, «вышибли» гвоздь на стене за ее спиной, где висела стеклянная рама с портретом. Рама упала на пол и разбилась вдребезги. Она висела там давным-давно, и гвоздь еле-еле держал ее. Портрет был искусно выполнен руками старшеклассников и подарен своим учителям.
Зазвенел звонок.
Многие учителя с классными журналами под мышкой, тетрадями или указками в руках поспешно покинули большую учительскую.
Физрук достал из-под осколков помятый портрет, расправил его и положил на стол.
— М-да! — произнес он с грустью. — Умели ребята рисовать! Скоро 20 лет будет, как они своими руками повесили его на это место, с тех пор так и висел!
А затем, патетически подняв правую руку и играя в воздухе указательным пальцем, продекламировал изречение, написанное под портретом мыслителя:
— «Чувство гуманности оскорбляется, когда люди не уважают в других человеческого достоинства,
— Гениально сказано! Не так ли?
О двух причинах, мешающих педагогу понимать детей
Почему иным учителям трудно понять своих учеников?
Из многих причин хочу выделить такие.
Во-первых, есть учителя, у которых, надо полагать, стерты в памяти воспоминания о своем детстве. Были ли они когда-либо детьми или нет? Вреде бы были, но это было там, в том далеком прошлом, оно покрыто каким-то туманом. Впечатления, которые ребенок получает в двух-, трех-, ну, еще в четырех-и пятилетнем возрасте, могут полностью или частично забыться. Они, как правило, оставляют свой след в развитии ребенка, а не в памяти, которая потом, спустя десятки лет, воскрешает образные картины твоих тогдашних поступков. Что поделаешь, так соизволила мать-природа, и мы примирились с этим, хотя грустим о чем-то безвозвратно ушедшем. Но когда человеку не верится, что он действительно мог быть таким же ребенком, как его ученики, то ему трудно понимать детей.
Ходил ли ты, Учитель, в коротких штанишках?
Конечно, ходил.
Помнишь ли ты, как однажды обидел свою подругу, назвав ее курносой?
— Нет, что-то не припоминаешь? Ты этого не мог сделать?!
А однажды, мчась по коридору, ты сильно столкнулся с той же девочкой, она упала на пол, заплакала, но никто из старших не видел этого, а она никому не пожаловалась. Ты остался безнаказанным.
Тоже не помнишь?
Печальный случай оставил на твоем лице (может быть, на руке, на ноге или где-то еще) еле заметную белую полоску. Ты тогда орал от испуга, увидев кровь.
Было такое, верно? А не припомнишь ли, что тогда случилось? Ну, ладно!
Заглянув в бабушкину шкатулку для украшений, ты взял оттуда какую-то ярко-желтую вещицу и променял ее у какого-то мальчишки на продырявленный резиновый мяч. Бедная бабушка до сих пор ума не приложит, куда мог пропасть подарок дедушки.
Не хочешь признать, что это могло случиться с тобой?
Все дети — твои товарищи — друг за другом прыгнули в обрыв, кто упал, кто поцарапал ногу, руку, а ты стоял наверху и боялся прыгнуть. Но, когда увидел, что та самая девочка, не раз обиженная тобою, смотрит на тебя и смеется, ты рискнул.
Не будь этой девочки, рискнул бы ты тогда? Ну, зачем говорить, что ничего подобного не было, что ты спрыгнул в обрыв одним из первых! Хочешь замять детское прошлое? Это же смешно!
Если в твоем детстве ничего не было или ты не помнишь, было или нет, то, значит, детство миновало тебя, и мне жалко тебя, потому что ты не прожил сказочный мир девяти солнц и девяти радуг, тысяч радостей и удовольствий и стольких же огорчений и неприятностей.
В этом мире дети творят и другие дела: сопереживают, помогают, делятся, радуют.