Как жизнь, Семен?
Шрифт:
Он взял карандаш и стал рисовать двух почтенных людей. Они шли к дому, на котором было написано: «Сберкасса».
Очень удачный получился рисунок, надо будет показать Глебу.
«А что, если!.. — От такой великолепной мысли, которая пришла ему в голову, Гриша даже привстал. — Что если бы можно было откладывать на сберкнижку лишнее время! Сколько его, свободного времени, пропадает иногда совершенно зря. А как часто не хватает в нужные минуты…
Допустим, зимой метелюга воет, на улицу нос показывать не хочется. И валяется Гриша почти весь день на
Как бы теперь эти часы пригодились! К примеру, сидишь на уроке, в окно выглянешь — сердце радуется. Все одеты по-весеннему, мальчишки из второй смены играют в волейбол. До уроков ли тут! Взял бы один часик со сберкнижки и гулял, не хватило — еще взял. После опять в школу можно».
И такое у Гриши приятное, мечтательное настроение, что даже дух захватывает. Не заметил, как мать подошла.
— Ты, Гришутка, выучишь и сам подогреешь обед, мне идти надо…
Увидела рисунок, стала рассматривать.
— Не делом ты, кажется, занимаешься, вот что! — вдруг повысила она голос.
— Как не делом? — вспылил Гриша. — Это для задачи нужно, чтобы яснее представлять. Не понимаешь, а говоришь… Никогда не даешь спокойно заниматься. Всегда так.
— Хорошо. Учи и делай все, как хочешь. Ни во что ты мать не ставишь, вот что я хочу сказать!
Она ушла. Гриша сел обедать. Пообедал, снова взял задачник. Еще раз с удовольствием прочитал условие.
«Нет, это было бы здорово — время на сберкнижке! Вызывают сегодня к карте — покажи Волго-Донской канал. Будь пятнадцать минут в запасе, поглядел бы хорошенько на карту — и в дневнике пятерка».
Гриша достал дневник и стал изучать двойку. Написана она была четко, яркими красными чернилами.
Незаметно для себя Гриша перелистал весь дневник. Утешительного мало — почти одни тройки. С сердцем отбросил дневник на диван, а там кот спал. Потревоженный кот выгнул спину, мяукнул и опять улегся как ни в чем не бывало, только глянул с укором: дескать, нехорошо с твоей стороны по пустякам тревожить, очень нехорошо.
— Еще злится, лежебока, — с упреком сказал ему Гриша. — Мне, может, тоже хотелось бы полежать, да не приходится…
Обидной показалась такая несправедливость. Подошел он к дивану и сбросил кота на пол. Проговорил рассерженно:
— Тебе хорошо. А я из-за того, что времени нет, в футбол играть отказался. Попробуй, реши задачу! Не так-то это просто.
Подошел к окну. Видит, Глеб из подъезда выбежал, с мячом. Наверно, не стал учить уроки, решил сначала наиграться досыта.
«Да! Будь у меня часиков двадцать в запасе, — размышлял Гриша, — поехали бы мы сейчас с Глебом на пароходе. Так и быть, отдал бы ему половину сбереженного времени. Не жалко, когда у тебя на книжке еще есть».
Глеб заметил его, замахал руками, предлагая открыть окно.
— Слушай! — закричал он, когда Гриша высунулся из окна. — У тебя в ответе двести десять?..
— Триста! — после некоторого молчания выпалил Гриша. Ему
— Триста?! — изумился Глеб. — Тогда у тебя неправильно.
И с явным наслаждением пнул по мячу.
Жалоба Тольки Огурцова
Вася Уткин стоял у классной доски и внимательно смотрел себе под ноги. В классе было тихо.
За окном голубело небо. С похолодавших за ночь крыш, как серебряные бусинки, скатывались капли, барабанили по наличнику. А на полу у Васиных ног шалил солнечный зайчик.
Мальчик осторожно занес ногу и прихлопнул зайчика.
— Садись, Уткин, — сказала учительница и пододвинула к себе классный журнал.
Вася встрепенулся. На курносом лице с хитроватыми глазами отразилось глубокое страдание.
— Вот честное слово, Маргарита Петровна, — быстро заговорил он. — У меня, Маргарита Петровна, нисколечко не было свободного времени… Хоть у Тольки Огурцова спросите. Он вчера пришел ко мне, зовет: «Погуляем, а?» А я не пошел. Дрова колоть стал… Дома работы всякой — не успеваешь переделывать. Колол я дрова, да, Толька?
— Колол, — глухо донеслось с задней парты.
— Слышите, Маргарита Петровна! Он знает… А завтра я выучу…
Оживленный говорок пронесся по классу. На первой парте Капа Оладейникова что-то быстро зашептала своему соседу Леве Грунскому. Тот кивнул ей и опять уставился немигающим взглядом на учительницу.
— Хорошо, Уткин, — сказала учительница. — Когда выучишь, я спрошу тебя. А сейчас ставлю «два». Давай дневник.
— Маргарита Петровна!..
Но в это время оглушительно заверещал звонок. Ребята захлопали крышками парт, учительница, сунув в портфель классный журнал, пошла к двери. Вася Уткин угрюмо поплелся следом.
— Не вышло, — шепнул ему Толька Огурцов. — Плохо уговаривал.
— Уговоришь ее! Она умеет двойки ставить. Я ей еще докажу…
— Ясно дело, докажешь, — подтвердил Толька.
К ним подошли Капа Оладейникова и Лева Грунский.
— Мальчики, — сказала тонюсеньким голосом Капа, — поговорим!
— Чего говорить, когда двойка? — недовольно спросил Вася.
— Не груби, Уткин, — строго заявила Капа, вытолкнула вперед Грунского и приказала: — Лева, предлагай!
Лева сурово глянул на приятелей и кашлянул.
— В общем, дело такое, — начал он. — Мы решили побывать у Уткина дома… и помочь: дрова расколоть или еще что сделать…
— Вы что, ребята! опешил Вася. — Ну зачем? Спасибо, не надо…
— Скромность украшает героев, — заявила Капа. — А ты пока герой и не сопротивляйся. Твои домашние дела — бич класса. Твои двойки у нас вот где, — и она стукнула кулачком себе по загорбку.
Ее слова совсем перепугали Васю.
— Я прошу вас, ребята! — жалобно проговорил он. — Я сам смогу и дома справляться, и уроки каждый день учить. У меня сейчас две двойки и четыре тройки, но я обещаю, что будут все четверки. Вот хоть Огурцова спросите. Правда, Толька?