Какого биджуу я теперь волшебник?!

Кицунэ Миято

Причём, потом некоторые предметы «не брали» себе цифру, и по той же астрономии было всего три вопроса, зато с нумерацией: «1а», «4а» и «15а». А где–то с шестого пункта и порядок вопросов был примерно «6d, 6p, 6f, 6с».

Я мстительно выписал всё блоками — то есть сначала ответил на все вопросы по астрономии, потом — по чарам и так далее.

Гермиона и Драко написали ответов на десять футов длиной, в то время, как стандартом было шесть, и вышли уже после меня — усталыми, но довольными.

Во вторник, двадцать третьего июня, была практика по чарам у первого курса. Заходили по одному, каждому отводилось по десять минут. Профессор Флитвик

просил заставить плясать ананас. При каких обстоятельствах это может пригодиться, я так и не понял, но задание выполнил, попросту махая палочкой, при этом левитируя и дёргая фрукт в подобии танца. Ладно бы у ананаса были руки и ноги, а так… Но Флитвик выглядел довольным.

В среду, двадцать четвёртого, целый день у нас был практический экзамен по трансфигурации. Тоже, как и к Флитвику, заходили по одному, и МакГонагалл требовала превратить крысу в табакерку. Как каждый представлял себе табакерку, так и получилось, видимо. Я сразу вспомнил про Третьего Хокаге, который трубку из зубов не выпускал, но у него был кисет. Может, поэтому моя табакерка получилась очень похожая на миниатюрную сплющенную урну для праха, не знаю… По крайней мере узор с символом Огня на боку был, и за него наша декан очень меня хвалила.

В четверг были зелья, причём, общие для всего потока первого курса. Снейп–сенсей попросил нас сварить зелье забывчивости. Хитро выложил ингредиенты для него: вместе с валерианой и ягодами омелы — которые нужны для этого зелья, лежали иглы дикобраза и змеиные зубы, которые использовались для зелья от фурункулов и зелья пробуждения. И коршуном смотрел и записывал, кто что берёт. Нас с Малфоем, Блейзом, Гермионой и Дафной Гринграсс — мы почти всегда получали на его уроках «Превосходно» и «Выше ожидаемого» — и ещё нескольких парней и девчонок с Хаффлпаффа и Райвенкло попросил не вмешиваться в выбор предстоящих ингредиентов у однокурсников. Потом только нам разрешил набрать, что надо, чтобы сварить экзаменационное зелье.

После нас зелья сдавал второй курс. Так сенсей, я думаю, смог за три дня принять все практикумы по своему предмету, и успевал до конца учебного года проверить качество сваренного студентами. К тому же, даже если наше зелье варится час, то требуется время, чтобы подготовить рабочие места для почти сорока человек, взять ингредиенты, а потом освободить столы, вымыть котлы и вернуть лабораторию в первозданный вид. Да и, скорее всего, у старших курсов их зелья варятся дольше часа.

Рон, кстати, из–за своей извечной проблемы с периодически искрящейся палочкой, из которой торчали волоски, кажется, не очень–то показал себя на чарах и трансфигурации, по крайней мере вышел с тех экзаменационных практикумов расстроенным. А вот на зельях, я посмотрел, что он не взял себе ничего лишнего и вроде бы неплохо справился с заданием.

В пятницу, двадцать шестого, у нас был экзамен по истории магии. Наш профессор–призрак задал письменную работу о сумасшедших волшебниках и их изобретениях. В половину одиннадцатого мы уже все всё закончили и вышли из кабинета, окрылённые предстоящими каникулами.

Остальные, включая выпускников пятых и седьмых курсов, ещё целую неделю должны сдавать экзамены — всё же учителей немного, а проверять только письменных работ надо порядка двухсот пятидесяти. Плюс студентам старше требуется больше времени на подготовку, а с третьего курса ещё дополнительные предметы. Наверное, учителя ещё и передают сводный письменный экзамен по очереди, чтобы свои вопросы оценить, так как

итоговые оценки по предметам это среднее арифметическое от оценок по урокам в течение трёх семестров, письменному и практическому экзамену.

Так что у первого курса до объявления оценок и последнего пира в следующую пятницу была целая неделя.

— Чем займёмся? — спросил Драко, когда мы довольно большой толпой, включающей, помимо Малфоя, Блейза, Гермионы, Невилла, Рона и меня, вышли на школьный двор и спустились к берегу Чёрного озера.

У третьекурсников только во второй половине дня были сегодня практические экзамены по зельям, поэтому возле озера слонялись близнецы Уизли и их темнокожий друг–комментатор Ли Джордан. Заметив своих унылых братьев, Рон чуток позеленел.

— А не сходить ли нам куда–нибудь? К Хагриду, например? Яйцо Норберта посмотреть… — предложил он, усиленно делая вид, что не прячется за Гермионой и Невиллом.

Чувствую я, что не выйдет Рон средним баллом на «Выше ожидаемого», и Фред и Джордж нарушат условия контракта, чтобы отомстить младшему братишке какой–нибудь хитрой пакостью — всё равно им из–за Рона по нашему магическому договору ещё долго такими унылыми ходить без шуточек.

— Мне неохота, — протянул Блейз, который успел улечься на травку, подставляя свою тёмную кожу солнечным лучам. — Девчонки с Хаффлпаффа хотели сюда прийти к обеду с едой для пикника.

— А я лучше до теплиц схожу, там скоро должна зубастая герань зацвести, мне профессор Спраут разрешила, — виновато улыбнулся нам Невилл.

— Зубастая герань? Наверное, выглядит круто, — к Хагриду мне не особо хотелось, впрочем, в теплицах в такую погоду было слишком душно и жарко, но вот «пикник» звучал довольно интригующе, правда и «к обеду» — понятие довольно растяжимое.

Рон скорчил такую несчастную рожу, что Драко проняло, и наш благородный аристократ царственно кивнул.

— Ладно, ты, Невилл, иди за геранью, а мы — к Хагриду. Ненадолго. До обеда вернёмся сюда же. Между прочим, я слышал, как он на матче вскользь упомянул, что Гарри спас единорога в Запретном лесу, а я всё ещё не услышал эту историю, — вдруг вспомнил Малфой, оживившись.

И это я про него подумал о благородстве порывов?! Да наш белобрысый хитрец решил вызнать интересующую его информацию, потому что я не распространялся: некогда было, да и пугать или врать не хотелось. Сейчас зато можно спокойно узнать, что Хагриду наплёл тот кентавр… Фроленц? Фрунец? Забыл его имя.

Блейз сказал, что будет мужественно нас ждать, и занимать место всем своим разметавшимся на траве телом, Невилл взял курс на теплицы, а мы вчетвером — в сторону избушки лесника.

* * *

— А я, значит, пошёл к дому–то своему, захватить ремни и верёвки, чтобы волокушу для раненого единорожка сделать, а тут мне эти Ронан и Бэйн навстречу, и давай про свой Марс талдычить… — Хагрид, махая руками, рассказывал нам о своих «приключениях» в ту ночь в Лесу Смерти.

— А кто это? Ронан и Бейн? Оборотни? — с интересом спросил Рон, прихлёбывая чай из огромной кружки.

— Да какие оборотни?! Кентавры это. Звездочёты проклятые, — встопорщил усы Хагрид, — им, если что–то поближе Луны находится, уже не интересно. И в ту ночь они меня здорово задержали, начали разговоры умные вести. Всегда появляются сразу, как чувствуют что, да только… не рассказывают ничего толком. Затянули песню о том, что тот, кто убил единорога и выпил его крови, проклят, ну эта тема известная…