Какого цвета страх
Шрифт:
В чем же причина подобной избирательности? Ответ на поверхности: КТО-ТО замолвил за немцев словечко. Пролоббировал их интересы.
— Я не могу сказать, давало ли «Luitpold-Werke» кому-то взятки, — заявляет Эрнст Пиндур, — я никогда не лез на «кухню» Солодовникова: все «пробивание» было исключительно его делом. Кроме того, «Luitpold-Werke» получала деньги напрямую. Они настолько опустили свои цены, что мне было уже невыгодно с ними сотрудничать.
Пиндур не врет: в финале операции он уже не участвовал. Это максимально соответствовало
Между тем подоплека столь чудесной перемены в поведении Российского правительства становится понятной после прочтения одного документа — доверенности, которую шеф «Luitpold-Werke»/»Luitpold-Farma» господин Йенч выдал Солодовникову в начале 93-го года:
«Настоящим мы доверяем вам от нашего имени вести переговоры касательно неоплаченных счетов от 1991 года в размере 3 887 500 немецких марок. Вы имеете полномочие предоставить 20-процентную скидку от вышеназванной суммы».
Кому конкретно предназначалась эта скидка — 777 с половиной тысяч марок (или 367 тысяч 400 долларов по пересчету), в доверенности, конечно, не говорится. А посему я предлагаю читателям делать выводы самим. Думаю, вы не ошибетесь в своих оценках.
Любопытная подробность: как явствует из телефакса, направленного Солодовниковым в «Luitpold-Farma» в мае 93-го, его очень сильно беспокоило то, что «чаевые» может содрать не он один. А именно его конкуренты — представители «Pindur Gmbh» в Москве Симонов и Носов. Цитирую:
«Пожалуйста, не принимайте всерьез информацию г-на Симонова и постоянно контролируйте ситуацию. От „Медэкспорта“ ничего не зависит. Деньги взяты специально из правительственного фонда, чтобы оплатить „Luitpold-Farma“ необходимые платежи.
Г-да Носов и Симонов делают все возможное для того, чтобы получить от фирмы дополнительные дивиденды. МЫ ещё раз настойчиво просим не производить никаких оплат!
Пакет с подлинными документами находится у меня; я передам его вам в Мюнхене 7-12 июня».
13 мая 1993 года Министерство финансов разрешило перечислить 1 миллион 837 тысяч долларов из правительственного резерва на счет «Медэкспорта». Казалось, дело сделано.
Ан нет. Солодовников слишком хорошо знал главу «Медэкспорта» Сорокина, ныне, увы, покойного. (Поскольку о мертвых плохо не говорят, не будем тревожить дух этого человека.) Он понимал, что разрешение разрешением, но с деньгами все равно может выйти какая-нибудь петрушка.
Волновался не он один. Волновались и его высокопоставленные друзья. Возможно, потому, что, по условиям, 777 тысяч марок переходили из рук в руки только после получения долга.
Это отчетливо видно из телефонных разговоров Солодовникова с лицом, названным в оперативных расшифровках Владимиром Степановичем. И хотя фамилия напрашивается сама собой, будем все же следовать источнику: раз Владимир Степанович, а
Из перехватов телефонных переговоров «Владимира Степановича» и Солодовникова:
(7 июня 1993 г.)
Владимир Степанович: Олег Петрович, так ты тогда не доуточнил. Все-таки вот это обращение на фирму — это, скорее, устное… Я так понимаю, вот этот Симонов (один из московских представителей «Pindur Gmbh». — А.Х.)… Выходит, у них официального запроса нет, кроме его устной передачи?
Солодовников: Нет официального.
В.С.: То есть это он передал устно? Что «Медэкспорт» вот так требует?
С.: Хочет денег.
В.С.: Мне в разговоре с Сорокиным (глава «Медэкспорта». — А.Х.) можно говорить о том, что представитель фирмы потребовал для вас такую-то компенсацию?
С.: И сослался на Носова — вашего заместителя.
В.С.: А это было?
С.: Да.
В.С.: Вот это уже плохо. В эти дебри мне залезать никак не в дугу.
С.: А что, до сих пор не отправлено ничего?
В.С.: Кто?
С.: Деньги эти. Может, уже отправили?
В.С.: Я с Сорокиным сегодня не разговаривал, потому что он на совещании был до двенадцати часов. Потом я уехал в концерн и только приехал. Сейчас буду с ним разговаривать. Мне важно, что он скажет, понимаешь?
С.: Может, он и брякнет, что уже все оплатили?
В.С.: Может быть! Если он сейчас начнет мне что-то там рассказывать, то я ему скажу, что у нас есть такая информация. Причем я-то ему скажу, что эта информация вернулась из фирмы в Институт ревматологии.
С.: Институт, может, и не нужно трогать. Он же прекрасно знает эту Насонову (директор Института ревматологии РАМН, куда, собственно, и пришел «Артепарон». По просьбе «трудящихся» в январе 93-го она написала письмо на имя Черномырдина с просьбой помочь в оплате долга. — А.Х.) Позвонит ей.
В.С.: А откуда тогда у меня информация?
С.: Не знаю…
В.С.: Я же не могу сказать, что на имя Трапезникова пришла такая бумага!!!
С.: Нет… Просто, может, можно будет спросить: произошла оплата или нет, чтобы доложить можно было в аппарате. Больше ничего не нужно.
В.С.: Это без сомнений… Я-то боюсь, что он мне, мудак, скажет, что все нормально, мы тут занимаемся… Я хочу выйти на понимание, УЧАСТВУЕТ ОН В ЭТОМ ДЕЛЕ СДИРАНИЯ или нет…
(9 июня 1993 г.)
Солодовников: Представитель фирмы и Симонов якобы вчера улетели в Таджикистан по препаратам. По тому же препарату «Артепарон». Я подумал: может быть… Там никого из людей в той республике?
Владимир Степанович: Нет. В Таджикистане никого. Я даже близко не знаю.
С.: Б…дь. Жалко-то как. Хотел им там от ворот поворот… Я за это время тоже кое-что успел. У меня тут идея кое-какая проскочила. Чтобы совсем не терять, поправить нужно все. В конечном итоге проигрывать невозможно.
В.С.: Нежелательно, конечно.