Какого цвета страх
Шрифт:
С.: Столько работы!
В.С.: И накроют нас эти гады!
С.: Да. Поэтому есть такая форма. Это неоднократно делалось. В связи с тем что на самом деле пару лет были должны фирме. Пошли ей навстречу в такое тяжелое для страны время. Этот фирмач вызывается в аппарат и ему говорится: «Да, тяжело. Вы должны понимать. Страна была… Трудные моменты. Однако мы нашли возможность и надеемся на дальнейшее сотрудничество». Все! Так? И тогда вызывают его со мной, я еду с ним. И тогда я вылетаю и все заканчиваю… Деньги немалые… Тогда я бы связался с этим шефом, которому
В.С.: Видишь, какое дело — кто и куда его может позвать?
С.: Вот нужно подумать. Если на самом деле деньги ушли от хозяина денег… Тем более что на самом деле был долг…. Здесь нужно, кто деньги дал. И ещё было бы классно, что вот не просто кинули…
В.С.: Кто не дал?!! Деньги дал товарищ, и все!
С.: РЕЗЕРВ.
В.С.: Все. И об этом никто не знает. Ни отдел никакой, ни служба никакая.
С.: А он не может позвать и поговорить? Пять минут ровно? То есть закрепить все то, что я говорил?
В.С.: Дело все в том, что это трудно объяснить этому человеку. Понимаешь? Ему сейчас нужно сформулировать такую просьбу и говорить. Он скажет: «Е… твою мать, вы просили деньги, что вы ещё хотите от меня?»
(22 июня 1993 г.)
В.С.: Я вчера как очнулся только, побежал на работу и сразу позвонил шефу. Оставалось у него 10 минут. Я пробежал к нему и в самых общих чертах все ему сказал. Он единственное спросил: «Там фирма держится? Не пропустят удара никакого?»
С.: Нет.
В.С.: Я говорю — «нет». — «Ну, все»… Он в пятницу все-таки по тому моему звонку подключил первого помощника премьера… Он говорит: «Я приеду, и мы им яйца отвернем».
С.: А пока он звонка не делал, да?
В.С.: Нет, он в пятницу делал.
С.: И что там было?
В.С.: Результата просто не знаю. Поскольку его нет, то я не могу узнать, какая реакция обратная.
Если вы внимательно прочитали стенограммы, то, надеюсь, поняли, насколько близкие и откровенные отношения завязались у Солодовникова с «Владимиром Степановичем». ТАК говорят только с очень доверенными людьми.
Из переговоров видно, что возвратом конкретно взятого долга ограничиваться они не пожелали. Впереди были иные, не менее взаимовыгодные планы.
Солодовников и «Владимир Степанович» остались крайне довольны друг другом. Первый сумел получить долг. (В итоге «Медэкспорт» все же перевел деньги на счет «Luitpold-Farma».) Второй что-то другое.
Бьюсь об заклад, они бы провернули ещё не одну операцию. Но ситуация резко изменилась.
14 октября 1993 года Управление по борьбе с контрабандой и коррупцией Министерства безопасности РФ провело досмотр офисов трапезниковского СП. При обыске оперативники изъяли незаконно хранившиеся там пистолеты «ПМ», винтовки, охотничьи ружья, оптические и инфакрасные прицелы, около 1,5 тысячи боеприпасов разного калибра. А на даче Солодовникова в поселке «Северный трудовой» и вовсе стоял на приколе… бронетранспортер БРДМ.
Солодовников объяснил обалдевшим чекистам, что он охотник и
Комитетчики, конечно, не удовлетворились подобным ответом. И тогда Солодовников скрылся из зоны досягаемости. Он вновь уехал за рубеж.
Эрнст Пиндур, на которого я так часто ссылаюсь, рассказывал, что вскоре после бегства Солодовникова он приехал в Москву и был приглашен в приемную Министерства безопасности (Кузнецкий мост, 22). Встретивший его чекист доходчиво поведал, что их ведомство очень сильно интересуют материалы о коррупции среди высших должностных лиц. И что откровенный рассказ о выплате долга будет зачтен в счет «незаконно хранящегося оружия».
Пиндур отказался помогать МБ. Солодовников — тоже. Неудивительно — он давно (знаю это доподлинно) находился в разработке российских спецслужб как человек, возможно связанный с немецкой разведкой «БНД».
Конечно же, узнав, что история о пробивании долгов стала предметом достояния спецслужб (а данные об этом имеются аж у нескольких отечественных силовых ведомств), Солодовников и «Владимир Степанович» мгновенно заморозили свои отношения.
Рисковать им было не с руки. За горизонтом раскрывались слишком большие перспективы.
Безнаказанность давно уже стала неотъемлемой частью российской демократии.
Конфискованное во время обыска оружие Солодовникова уныло хранится в арсенале ФСБ. Сам он преспокойно продолжает заниматься бизнесом.
Владимир Пансков, наворотивший немало дел в Минфине (надеюсь, об этом мы ещё расскажем), благополучно перешел на должность первого замминистра экономики. Говорят, что скоро его сделают аудитором Счетной палаты. Честность и бескомпромиссность Панскова известны всем.
Владимир Бабичев, друг и покровитель немецких агентов, уверенно сидит в кресле главы аппарата правительства. Приговаривая: «Наш дом — Россия».
Валерий Млынник служит помощником одного из представителей президента.
Ни один из этих людей не только не был наказан. Даже пылинка не слетела с их светлых голов. Они спокойно живут себе и в ус не дуют.
Им-то уж отлично известно: у них дома все взятки — гладки. Потому что их дом — Россия.
В день выхода этого материала Черномырдин (он был тогда премьером) приехал в ФСБ. Разумеется, приезжал он совсем по другому поводу — кажется, на какую-то коллегию, — но речь о статье все равно зашла.
Я не знаю подробностей его разговора с директором ФСБ Ковалевым: до меня донеслись только отголоски. Но знаю, что Виктор Степанович выражал свое исключительное неудовольствие выпадами против его друга Бабичева.
К Бабичеву он вообще относился особенно, словно к родному сыну, и все «наезды» на него воспринимал, как собственную обиду.
Вспоминаю, как мы с Валерием Стрелецким, бывшим «резидентом Коржакова» в правительстве, сделали интервью, где среди прочего речь шла и о бабичевских делах. Черномырдин тогда выступал как раз перед депутатами Госдумы.